категорически отказываюсь лазать по всяким там утесам! Я же вам говорила, что хочу в кафе-мороженое! Слышите? Немедленно извольте проводить меня туда. И ничего она не короткая!
Супруги Слепко переглянулись и полезли первыми, совместно ощущая некоторую неловкость. Зато наверху их ожидали живописнейшие руины, задрапированные кустами чайных роз. Розы пахли одуряюще, и великое множество пчел, шмелей, бабочек и прочей мелкой разноцветной живности сновало над ними. Развалины выглядели совершенно античными, хотя, вернее всего, возникли они совсем недавно, во время войны. Дорожка привела их к мраморной колоннаде. Оттуда открывался прекрасный вид на море, скалы, парк и белые дворцы внизу. За столиками, расставленными под полосатым тентом, сидели в расслабленных позах посетители. Слышался негромкий говор, звякала посуда. Поодаль на выкрашенном в зеленый цвет деревянном строении виднелась неброская вывеска: «Ресторан». Евгению Семеновичу зверски захотелось кушать.
– Товарищи, мест нет, – из тени магнолии выступил официант, преисполненный чувства собственного достоинства.
– У нас заказано, – шагнула вперед Наталья Михайловна, – на имя Свирского. Посмотрите там у себя.
– Как же, как же, Сергей Николаич, а где ж они сами?
– На подходе, кажется. Ах! Вот и они!
Их провели в дальний конец террасы, нависающий над самым обрывом. Официант небрежно смахнул крошки со скатерти, подал меню. Под брезентовым тентом, колеблемым легким бризом, было даже прохладно. Над голубоватым провалом кружили ласточки, капители колонн сплошь облеплены были их гнездами.
– Одна из них принесла сюда Дюймовочку, – прошептала Наталья Михайловна.
– Да? – сделала большие глаза Маргарита и подозрительно огляделась.
– Что будете заказывать?
– Э, шашлык есть у вас? – конфузливо поинтересовался Евгений Семенович, он никогда не мог найти верного тона при общении с обслугой.
– Яша, нам четыре по-карски и попроси там, чтобы лучку побольше.
– Все сделаем в лучшем виде, Сергей Николаич!
– И по салатику.
– Какой салат желаете?
– Из свежих овощей, огурцы, помидоры есть? – вступила Наталья Михайловна.
– Сделаем.
– И мороженое! – потребовала Маргарита.
– В конце четыре порции пломбира, – подтвердил Свирский.
– Что пить будете?
– Бутылочку красного, – попросил Слепко.
– Позволь уж мне, Жень, – мягко перебил его Свирский, – значит, решаем так: «Изабеллы»… две бутылки и, потом, вместе с мороженым, бутылочку «Мадеры», пожалуй.
– Я хочу белого! – заявила девушка.
– Тогда еще бутылку «Псоу».
Наталья Михайловна подняла бровь и со значением взглянула на мужа. Тот пожал плечами.
– А лимонад есть? – спросила она.
– Ситро.
– Вы бы не могли принести нам пару бутылок прямо сейчас?
– Само собой.
– Яш, ситра тащи шесть бутылок, и похолоднее, – крикнул в спину официанту Свирский и удовлетворенно ухнул. Вдали, там, где синева моря переплавлялась в перламутровую дымку, медленно перемещалась едва различимая белая черточка.
– Пароход, – мечтательно произнесла Наталья Михайловна.
– Да, – подтвердил Евгений Семенович, – огромный трехпалубный пароход. Вот бы нам сейчас…
– А по мне, так и тут совсем неплохо! – заявил Свирский.
– Сергей Николаевич, ску-учно! – сделала вид, что зевает, Маргарита. – Расскажите-ка нам лучше анекдот!
– Верный Ла-Моль всегда готов к услугам, Ваше Величество, – пошутила Наталья Михайловна.
На кукольных губках Маргариты мелькнула ядовитая усмешечка. Свирский заметно нахмурился.
– Все анекдоты, какие только знал, я рассказал вам еще вчера. Мои неисчерпаемые запасы иссякли, – развел он руками.
– Ну, тогда вы, Евгений…
– Евгений Семенович.
– Евгений Семеныч, вы, говорят, прекрасный рассказчик. Сергей Николаич поведал мне о том, как вы голым бегали по всему городу. Я так смеялась, даже живот заболел.
Свирский покраснел.
«Она только прикидывается дурочкой!» – насторожилась Наталья Михайловна.
– Может, вы сами, о чем-нибудь, расскажете, Машенька? – любезно предложила она. – Мы ведь о вас ничего не знаем.
– Ну что вы, Наталья…
– Наташа.
– Наташа, я – ну совершенно ничем не примечательная личность, окончила школу, поступила в институт, вот и вся моя биография.
– Этот пароход напомнил мне о событиях моего детства, ведь я вырос на море, – охотно начал Слепко.
– Здесь, в Крыму?
– Нет, во Владивостоке.
– Ну, там море, так море – Тихий океан!
– И все же – море Японское.
– Как интересно! – энтузиазм Маргариты бил ключом.
Евгений Семенович усмехнулся. Принесли ситро и салат.
– О, блаженство! – воскликнул Свирский и духом влил в себя целую бутылку.
Слепко тоже не без удовольствия осушил стакан, прихватил ломтик разрезанного вдоль огурца, щедро посолил и отправил в рот.
– Евгений Семеныч, мы просто сгораем от нетерпения!
– Хорошо. С чего бы только начать? Мой отчим Симоненко Федор Иваныч работал забойщиком на Сучани, попал под обвал, три месяца провалялся в больнице и уволился с шахты по инвалидности. Хотя, глядя на него, вы бы никогда не подумали, что он инвалид. Такой, знаете, толстомясый, рожа красная… Но я не об этом хотел рассказать. В ту пору умер его старший брат, служивший во Владике, то есть во Владивостоке, дворником. Хозяин после поминок предложил эту почетную должность отчиму. Федор Иваныч обстоятельно все обмозговал и решил, что работенка непыльная, но прибыльная. Короче, он согласился. Так что в один прекрасный день многочисленное наше семейство переехало в город и заняло отдельный флигель в огромном домовладении, принадлежавшем некоему немцу Майеру. Оно состояло из двух десятков длинных, как железнодорожные депо, двухэтажных бараков, обшитых снаружи оцинкованным железом, а изнутри утепленных досками и засыпкой. В этих грязных халупах одновременно проживало до трех тысяч человек. Русские, японцы, корейцы, но в основном, конечно, китайцы. На улицу выходило множество мелких лавчонок: прачечных, харчевен, слесарен, фотографий и тому подобное, был даже довольно большой магазин колониальных товаров, ну и прочая всякая торговлишка. Внутренность же, по большей части, состояла из ночлежек самого низкого пошиба. Кроме того, там гнездились разнообразные опиекурилки, морфинилки и дешевые публичные дома.
– Это в каком же году происходило? – оживился Свирский.
– В двадцатом.
– В двадцатом. А, ну да, понятно.
