жизни. Миранда потому только называла Темную Фею сестрой, что все они в один и тот же день вышли из вод озера. Откуда ж ей понять, что он чувствует, видя, как родной брат превращается в гоила?
Призрачный шатер, под которым на целый год сомкнулись начала и концы его жизни, цеплялся теперь своими паутинными стенками за его платье, пока он искал полог. Едва глаза Джекоба привыкли к царящей внутри темноте, как он испуганно отпрянул при виде мирно спящей на мшаном ложе фигурки. Она ничуть не изменилась. Ну конечно. Они ведь не стареют. Кожа белее лилий в озере, волосы чернее ночи, которую она так любит. Ночью и глаза у нее были черные, зато днем становились то голубыми, как небо, то зелеными, как гладь озера, когда в ней отражаются плакучие ивы. Как она прекрасна! Слишком прекрасна для человеческих глаз. Не тронутая ни временем, ни тленом, который несет в себе время. Однако рано или поздно человеку хочется ощутить под рукой такую же смертную плоть, какую он ощущает в собственной телесности.
Джекоб выпростал медальон из-под рубашки и стянул цепочку с шеи. Едва он положил медальон к ней на ложе, Миранда пошевельнулась, и он отступил на шаг назад, когда она прошептала во сне его имя. Похоже, сон был не очень хороший: уже вскоре Миранда вздрогнула и открыла глаза.
Как прекрасна. Джекоб нащупал лисий укус у себя на руке.
— С каких это пор ты спишь по ночам?
В первый миг она, кажется, решила, что все еще видит сон и только там, во сне, проснулась. Но потом заметила подле себя медальон. Открыла крышку, вынула лепесток.
— Так вот, значит, как ты от меня спрятался. — Джекоб никак не мог понять, что написано у нее на лице. Радость. Гнев. Любовь. Ненависть. Должно быть, всего понемногу. — Кто же это тебе подсказал?
— Ты сама.
Стайка молей порхнула ему прямо в лицо, когда он сделал шаг в ее сторону.
— Ты должна мне помочь, Миранда.
Она встала, отряхивая с себя стебельки мха.
— Я стала спать ночами, потому что ночи слишком напоминали мне о тебе. Но это поначалу так было. А сейчас всего лишь скверная привычка.
В темноте крылышки ее молей отсвечивали красным.
— Я вижу, ты пришел не один, — сказала она, растирая лепесток водяной лилии между пальцами. — И ты привел с собой гоила.
— Это мой брат. — На сей раз, когда он сделал шаг в ее сторону, моли его пропустили. — Это заклятие феи, Миранда.
— Ты не к той фее пришел.
— Но ты должна знать, как снять эту порчу.
Казалось, вся она соткана из теней, которые вокруг нее теснятся, а еще из лунного света и ночной росы. Он был счастлив с ней до беспамятства. Но на свете еще столько всего, всякого…
— Моя сестра — она теперь не с нами. — Миранда повернулась к нему спиной. — Она променяла нас на гоила.
— Так помоги мне!
Джекоб протянул к ней руку, но она ее отвела.
— С какой стати?
— Я не мог не уйти. Не навеки же мне тут оставаться.
— Вот и сестра моя то же самое говорила. Но феи не уходят. Мы неразлучны с местом, которое нас породило. Тебе это было известно не хуже, чем ей.
Как прекрасна. Воспоминания уже плетут в темноте свою сеть, в которую вот-вот попадутся они оба.
— Помоги мне, Миранда! Прошу тебя!
Она вскинула руку и приложила палец к его губам.
— Поцелуй меня.
Казалось, он целует саму ночь или ветер. Моли впивались ему в кожу, и горечь утраты отзывалась во рту сладким привкусом пепла. Он выпустил ее из объятий, и на секунду ему почудилось, что он видит в ее взгляде свой смертный час.
Откуда-то издалека донесся лисий лай. Лиса не раз ему говорила: она чует, когда он в опасности.
Миранда снова повернулась к нему спиной.
— Есть только одно средство против этого заклятия.
— Какое?
— Тебе придется убить мою сестру.
Сердце замерло, пусть на один только такт, и он ощутил, как страх холодным потом растекается по коже. Темная Фея.
— Ее нельзя убить, — возразил он. — Точно так же, как и тебя.
— Есть вещи, которые для феи пострашнее смерти.
И как-то сразу, правда лишь на миг, вся ее красота обернулась красотой ядовитого цветка.
— Сколько твоему брату осталось?
— Дня два. Может, три.
Из темноты доносились голоса. Остальные ее сестры. Джекоб так никогда и не выяснил, сколько их всего.
Миранда все еще смотрела на ложе, словно припоминая времена, когда они спали здесь вместе.
— Моя сестра сейчас у своего возлюбленного, в главной крепости гоилов.
Туда верхом дней шесть езды. Все пропало.
Отчаяние. Облегчение. Он не знал, что он почувствовал раньше и что сильней.
Миранда вытянула руку. Краснокрылая моль тут же села ей на ладонь.
— Ты еще можешь успеть. Если я выиграю для тебя время.
Вдалеке опять залаяла Лиса.
— Была когда-то принцесса, которую одна из нас прокляла, предсказав, что та умрет в свой пятнадцатый день рождения. Нам удалось отсрочить заклятие. Погрузив ее в глубокий сон.
Перед мысленным взором Джекоба предстал безмолвный замок, укутанный колючками, и безжизненное тело в светелке на башне.
— Она все равно умерла, — сказал он. — Ее так никто и не разбудил.
Миранда передернула плечами.
— Я усыплю твоего брата, а уж разбудить его твоя забота. Но не раньше, чем ты разрушишь колдовские чары моей сестры.
Моль у нее на ладони чистила крылышки.
— Эта девушка, которая с вами, она с твоим братом, да?
Миранда провела босой ступней по полу, и из лунного света само собой соткалось лицо Клары.
— Да, — ответил Джекоб, сам не понимая, что он при этом почувствовал.
— Она его любит?
— Да. По-моему, да.
— Это хорошо. Иначе он может и не проснуться. — Миранда повела рукой, и Кларин портрет исчез. — Ты когда-нибудь с моей сестрой встречался?
Джекоб покачал головой. Какие-то размытые фотографии видел, рисованный портрет в газете — демоническая возлюбленная, фея-ведьма, способная переродить человеческую плоть в камень.
— Она самая красивая из нас. — Миранда отрешенно погладила его по щеке, словно пытаясь оживить в себе любовь, которую так остро чувствовала когда-то. — Не смотри на нее слишком долго, — сказала она тихо. — И что бы она тебе ни посулила, делай только то, что я тебе скажу, иначе твоему брату конец.
И опять лисий лай прорезал темноту ночи.
