залетели. Странно… Я открыл дверь — вся моя старая мебель пропала! А вместо нее какая-то странная, вычурная, с кисточками и изгибами, обитая черной и красной кожей. Больше подошла бы не мне, а президенту Северной Кореи Ким Ир Сену — уж слишком яркая и солидная, как взрослая мебель в детском тайном убежище на дереве. В углу остались мои коробки с симуляторами самолета, но и все на этом. Я не галлюцинировал — я действительно пришел к себе домой.
Я увидел диван из золоченого дерева с причудливыми завитушками, обитый тканью цвета копченой колбасы с узором, напоминающим китайские горные пейзажи. В другом конце зала стояли кресло в тон и стеклянный кофейный столик — линза из голубоватого стекла с молящимися цаплями. Мой постер «Оффспрингов» заменила написанная маслом фантазия о котятах, резвящихся среди зеркал в стиле Людовика Четырнадцатого и ваз с синими гималайскими маками. В столовой (раньше это была игровая комната) обнаружился черный лакированный стол с восемью стульями. Спальня и гостевая комната были обставлены аналогично. Грег удружил!
К счастью, на кухонной стене быстро нашелся номер его сотового, записанный прямо над новым угловым столиком с инкрустированной перламутром сценкой: Мария Антуанетта в саду бросает дротики в бедняков.
— Грег…
— Ну, скажи мне, как ты доволен!
— Я…
— Ну?
— …не знаю, с чего начать.
— Правда, здорово? Кам Фон благодарит тебя за гостеприимство и за помощь с… э-э… перевозкой.
— Грег, я же говорил, что не хочу иметь дело с контрабандистами. И мне не нужны их подачки.
— Пора повзрослеть! Для так называемых жертв контрабанды это самое большое приключение в жизни. Они будут рассказывать детям про твою трухлявую мебель и одежду неудачника.
— Грег…
— А кстати, почему у тебя занавеска — «Юнион Джек»? Флаги вместо штор вешают только наркоманы.
— Я…
— Причем вшивые наркоманы.
В трубке послышался голос отца.
— С кем ты говоришь?
— С Итаном.
— Грег, ты у родителей?
— Я заехал к ним поужинать и остался ночевать. Выпил немного. Кстати, почему на моей подушке помада?
— Долго рассказывать. А почему все еще не спят?
— Отец был на съемках и все никак не успокоится. Сейчас в прямом эфире будет полуфинал конкурса бальных танцев в Перт-Фремантле, мы с ним посмотрим. Сам знаешь, как он дергается в сезон полуфиналов.
Наш отец — страстный любитель бальных танцев. Все детство я провел, подпирая стенки залов в танцевальных клубах, пока папа тренировался. Мама и слышать ничего о танцах не хотела.
До меня донеслись звуки фламенко.
— А мама где?
Словно услышав, мать спросила:
— Грег, это Итан?
— Угу.
Она взяла трубку:
— Ну, как тебе новая мебель?
— Я… вне себя.
— По-моему, твой брат — просто прелесть. Тебе ужасно повезло, что его приятель Кам Фон такой щедрый и подарил тебе замечательный, роскошный набор мебели! Наверное, ты его очень выручил с бухгалтерией.
Дар речи временно меня покинул, но потом все-таки вернулся:
— Да, мне определенно повезло… Мать уже сменила тему.
— Итан, завтра мне понадобится твоя помощь. Нужно кое-что забрать.
— Мама, я работаю.
— Глупости! Я позвоню юному Стивену и скажу, что очень важно, чтобы ты после обеда ушел с работы.
— Ты общаешься со Стивом?!
— Конечно! Сегодня я даже испекла ему пирог. Он очень много работает, а тем, кто много работает, нужно иногда полакомиться.
Мама вернула телефон Грегу. Я огляделся и заметил кое-что еще.
— Грег!
— Что, брательник?
— Вся мебель стоит… под углом.
— А, вот что! Нуда, Кам приводил своего спеца по фэн-шую.
— Спасибо.
— Итан, я слышу по голосу, что ты злишься. Больше не буду ради тебя стараться. «Ах, гляньте на меня, я работаю в сфере информационных технологий! У меня работа непыльная, безвредная для окружающей среды и футуристическая…»
— Грег… — Я давно знал, что надо подождать, пока гневные речи Грега не иссякнут сами.
— Итан, а ты знаешь, кто стоял перед танком на площади Тяньаньмэнь? Тот самый китаец, который приклеивал термоклеем кнопки к твоему телефону!
— Грег, мне пора. Он сменил тон.
— Кстати о токсинах и эксплуатации, завтра я опять лечу в Гонконг. Тебе что-нибудь привезти?
У меня был заранее готов ответ.
— Наберешь мне каких-нибудь пиратских игр? Я поспорил с Ковбоем, что он не сумеет отличить пиратки от фирменных дисков. Бери какие попадутся, но чтобы не дороже двух баксов.
— Заметано.
Мамин пирог подействовал. На следующий день я ушел из Джей-Пода в обед. Стив сидел в своем «туареге» внизу, возле будки охранников, и даже показал мне большой палец. И никаких вопросов!
Когда я приехал к матери, мы пересели в ее машину и под холодным ветром отправились в долину реки Фрейзер. Я был в очередном наряде от контрабандных китайцев. Мама только глянула на меня и сказала:
— Ох, Итан! Ты словно из бродвейского шоу сбежал.
— Я же говорю, это мой новый имидж.
— Как мне собирать с людей деньги, если ты одет как нищий?
Через двадцать миль напряженной беседы о моде мама устала выражать свое мнение.
Мы ехали в Мейпл-Ридж, пригород на востоке, с наскоро сбитыми домами и перегруженными, урчащими как кишки дорогами. Небо затянуло плотными тучами, и казалось, будто уже ночь. Мама нажала на газ и подрезала слишком нетерпеливого юнца в «прелюде» с наклейкой «начинающий водитель» в заднем окне.
— Расскажи мне о вашем Джеффе Пробсте. Как ты думаешь, какой он в реальной жизни?
— Джефф Пробст?
— Да. Стивен меня заинтриговал.
— Ну, он ведет шоу, где приходится сообщать участникам плохие новости. Он как специалист, которого приглашают проводить увольнения. Первые несколько лет он говорил сочувственно, но со временем перестал. Я думаю, он понял, что плохая новость — это часть жизни, и если надо ее сказать,
