Катары

демиургом, «voluntate et nutu Dei», либо все это — творение непосредственно дьявола, в частности, им сотворено человеческое тело; либо земля собственными силами произвела покрывающую ее растительность. Творение не может быть делом Божьим, ибо создание, выходящее из Его рук, не портится и не гибнет.

2. Сын Божий не был распят, распят вместо него был другой.

3. Крещение водой бесполезно для спасения души.

4. Освященная облатка не содержит тела Христа.

5. Брак на самом деле есть сожительство, и дети, в браке родившиеся, принадлежат к категории дурных существ.

6. Души переходят из одного тела в другое вплоть до своего избавления.

7. Тела не воскреснут.

Практическим выводом из этого учения, применительно к распространявшей его секте, было не только то, что с еретиками можно обрести спасение, но и то, что спастись можно только с ними, «non est salus nisi cum hereticis», и что следует покинуть Церковь, чтобы перейти к ереси. Именно так понимали и именно так говорили многие свидетели, чей ум не в состоянии был усвоить метафизические понятия, но смотревшие на еретиков, по часто повторявшемуся определению, как на «bonos hommes et veraces et amicos Dei», как на обладающих истинной верой, «habere bonam fidem».

Инквизиторы редко упускали случай допросить свидетеля по этому последнему пункту, отделяя его от теоретической или метафизической части учения. Это понятно, поскольку для них речь прежде всего шла о том, чтобы выявить тех, кто отвергал лоно Церкви, той римской Церкви, которой они противопоставляли ересь.

Представленное толкование вполне совпадает с тем, которое приписывали еретикам тулузского графства. Это вытекает еще из того особого обстоятельства, что многие свидетели уверяли, будто знакомы с учением лишь в пересказе, услышанном из уст самих священнослужителей, не указывая ни места, ни обстоятельств, ни цели, преследуемой священниками, его излагающими. К примеру, Биллем из Сен-Назера «non audivit eos (ereticos) dicentes errores de visibulibus, nec de aliis sacramentis; set bene audivit dici a presbiteris quod heretici dicebant quod Deus non fecit visibilia, et quod hostia sacrata non erat corpus Christi, et quod baptismus et matrimonium non proficiebant ad salutem, et quod corpora mortuorum non resurgent».

Вполне естественно предположить, будто священники с кафедры обличали и отвергали подобные действительно грубые заблуждения. Эти положения явно отдают дуализмом, манихейством; они отталкиваются от манихейского принципа, согласно которому материя дурна, принципа, прямым выводом из которого они являются, вытекают благодаря строго логическим рассуждениям. Материя есть творение злого начала, или даже очаг зла, стало быть, Бог не мог ни сотворить, ни устроить ее; крещение водой ничего не дает; тело Христово не может содержаться ни в чем вещественном, ни в хлебе, ни в чем другом; брак способствует творению нечистого, заточая души в материи; наконец, плоть никоим образом не может быть посредством воскрешения возвращена к жизни. Мир и человек находятся во власти дурного начала: зло повсюду, и все есть зло, за исключением секты, обличающей творение дурного начала, защищаемое католической церковью.

(Селестен Дуэ, «Еретики графства Тулузского в первой половине XIII века, по материалам расследования 1245 года»; Célestin Douais, Les Hérétiques du comté de Toulouse dans la première moitié du XIII siècle, d'après Venquête de 1245, A. Picard, 1891, pp. 6 et 9).

ПРИЛОЖЕНИЕ III ГИЛЬЯБЕРТ ДЕ КАСТР, КАТАРСКИЙ ЕПИСКОП

Гильяберт де Кастр, родившийся в 1165 году, несомненно, был одним из самых известных катарских прелатов. Мишель Рокбер даже видит в нем «наиболее значительную фигуру окситанского катаризма» (Histoire des cathares, Perrin, 1999). Выходец, по всей вероятности, из семьи сеньоров Кастра, он получил превосходное духовное образование и в совершенстве знал Священное Писание. Около 1193 года он обосновался в Фанжо. В начале XIII века он посвятил себя катарской проповеди, защищая взгляды «добрых людей» во время свободных публичных диспутов, где катарские богословы встречались с католическими, как во время дискуссии в Монреале (1207), когда он вместе с другими катарскими теологами противостоял Пьеру де Кастельно.

В течение первых лет крестового похода он укрывался в Монсегюре; в то время он был старшим сыном тулузского епископа Гослена. Благодаря реконкисте Раймонда Младшего в 1220 году катары возвращались в города и деревни, откуда прогнали их крестоносцы, в частности в Лораге и Тулузе. Гильяберт де Кастр, ставший к этому времени (в 1220 или 1222) катарским епископом Тулузы, обосновался в Фанжо. Оттуда он способствовал возвращению катаров и руководил этим возвращением, рукополагал диаконов и совершенных. Этот блестяще образованный человек, кроме того, обладал поистине непререкаемым духовным авторитетом для еретической знати.

Около 1227—1228 года, когда крестовый поход возобновился под предводительством короля Людовика, Гильяберту де Кастру пришлось покинуть Фанжо и временно укрыться в Сен-Поль-Кап-де-Жу. В 1229 году, когда был подписан Парижский договор, Раймонд VII вынужден был, ради спасения своего государства, дать клятву истребить ересь, и катарам вновь пришлось уйти в подполье. Тогда Гильяберт де Кастр спешно покинул Сен-Поль-де-Жу и в сопровождении нескольких рыцарей укрылся в Верхнем Разесе. Около 1232 года он поселится в Монсегюре, где будут находиться «престол и глава» его Церкви, под защитой хозяина этих мест, Раймонда де Перейдя (или Перелла). Оттуда, несмотря на свой преклонный возраст, при помощи своего старшего сына, Бернара де Ламота, и нескольких диаконов, Гильяберт де Кастр без устали продолжает создавать и строить катарскую иерархию. Около 1240 года, то есть за четыре года до осады крепости, след его теряется.

ПРИЛОЖЕНИЕ IV ОБЩАЯ ХРОНОЛОГИЯ

X век	Появление в Булгарии богомильской ереси.
1022	Манихейская ересь в Орлеане.
1054	Разделение христианской Церкви на Западную и Восточную.