По мере гореньяДа молится каждыйМолитвой смиреньяИль ропотом жажды,Зане, выгорая,Горим мы недаромИ, мир покидаяТаинственным паром,Как дым фимиама,Всё дальше от взоровВосходим до хоровГромадного храма.По мере страданьяДа молится каждый —Тоскою желаньяИль ропотом жажды!
Тайна скуки
Скучаю я, — но, ради бога,Не придавайте слишком многоЗначенья, смысла скуке той.Скучаю я, как все скучают…О чем?.. Один, кто это знает, —И тот давно махнул рукой.Скучать, бывало, было в моде,Пожалуй, даже о погодеИль о былом — что всё равно…А нынче, право, до того ли?Мы все живем с умом без воли,Нам даже помнить не дано.И даже… Да, хотите — верьте,Хотите — нет, до самой смертиОхоты смертной в сердце нет.Хоть жить уж вовсе не забавно,Но для чего ж не православно,А само вольно кинуть свет?Ведь ни добра, ни худаБез непосредственного чудаНам жизнью нашей не нажитьВ наш век пристойный…Часом ранеИль позже — дьявол не в изъяне, —Не в барышах ли, может быть?Оставьте ж мысль — в зевоте скукиДушевных ран, душевной мукиИскать неведомых следов…Что вам до тайны тех страданий,Тех фосфорических сиянийОт гнили, тленья и гробов?..
(1843)
Памяти В***
Он умер… Прах его истлевший и забытый,В глуши, как жизнь его печальная, сокрытый,Почиет под одной фамильною плитойСо многими, кому он сердцем был чужой…Он умер — и давно… О нем воспоминаньеХранят немногие, как старое преданье,Довольно темное… И даже для меняТемнее и темней тот образ день от дня…Но есть мгновения… Спадают цепи лениС измученной души — и память будит тени,И длинный ряд годов проходит перед ней,И снова он встает… И тот же блеск очейГлубоких, дышащих таинственным укором,Сияет горестным, но строгим приговором,И то же бледное, высокое чело,Как изваянное, недвижно и светло,Отмечено клеймом божественной печати,Подъемлется полно дарами благодати —Сознания борьбы, отринувшей покой,И року вечному покорности немой.
