— Прекрасно, — отрезал граф. — Но что я теперь должен ответить Фалькону?
— Я выйду за него замуж, папа!
Если бы Эльмина вдруг пальнула из пистолета, сия выходка не вызвала бы среди присутствующих в комнате для завтрака большего потрясения.
Все взгляды устремились к ней, а граф недовольно сказал:
— Ты? Об этом не может быть и речи!
— Но почему? — удивилась Эльмина.
— Во-первых, ты слишком молода, — вмешалась графиня.
— На следующей неделе мне исполнится восемнадцать, и я думаю, мама, вы не станете отрицать, что единственное препятствие для представления меня ко двору уже в этом сезоне заключалось в нехватке у нас средств. Вы не могли позволить себе вывозить сразу троих, так как папа не одобрил подобных расходов.
Она умолкла, и, поскольку никто не собирался что-либо возразить, добавила:
— Я достаточно взрослая для брака и готова выйти замуж за маркиза! '
Граф разглядывал дочь, словно она была молоденькой кобылкой, достоинства которой ему предстоит оценить.
— Вопрос в том, — раздумчиво произнес он, — будет ли маркиз готов жениться на тебе.
— Он не станет привередничать, папа, — насколько нам известно, он никогда раньше не замечал и не выделял ни Мирабель, ни Дирдрей, поэтому, как я догадываюсь, его лично устроит любая из ваших дочерей.
У графини перехватило дыхание.
— Мне кажется, Джордж, в этом есть нечто унизительное для нас! Как может он писать вам, испрашивая разрешения жениться на одной из ваших дочерей, предварительно не обсудив с вами все надлежащим образом?
— Я ведь только что объяснил вам: Фалькон, должно быть, именно этот вопрос и обсуждал со мной прошлой ночью, когда я и услышать-то не мог ни одного его слова. Теперь же он изложил все в письменной форме, и вам негоже делать вид, будто маркиз — не тот человек, которого любой на моем месте пожелал бы приветствовать в качестве будущего зятя.
Графиня промолчала.
Она подумала о положении маркиза в обществе, его огромном поместье, граничащем с их землей, его невероятном богатстве, а также о том, что в ее окружении мало кто решался говорить о нем без благоговейного трепета.
Как будто этот человек жил в совершенно ином мире.
Граф снова взглянул на Эльмину, словно хотел удостовериться, не ошибся ли он.
Потом мягко сказал, обернувшись к Мирабель:
— Надеюсь, дорогая моя, ты реально оцениваешь тот статус, который приобрела бы как маркиза Фалькон? Наследственная фрейлина королевы,
— Что ж, они более удачливы, нежели мы! Мы живем всего в пяти милях от его дома, но ни разу, папа, нас не приглашали ни на балы, ни на праздники в саду, ни даже на скачки, хотя слышим о них от каждого встречного.
— Но он приглашал меня участвовать в скачках, — резко промолвил граф.
— Как это любезно с его стороны, не правда ли? — съязвила Мирабель. — Едва ли он смог бы пренебречь вами, если уж иногда охотится с вашими собаками! Но как часто он приглашал вас с мамой на обед?
Ответа не последовало, и она продолжала свою обличительную речь:
— Мне никак не удается вспомнить ни одного такого случая — с тех пор как я обрела способность замечать, чем вы заняты и куда отправляетесь.
Граф молчал.
Что тут возразить, если Мирабель говорит только то, что он и сам тысячу раз обсуждал наедине с женой.
— Это чертовски оскорбительно! — повторял он много раз. — Фалькон думает, будто люди, живущие рядом с ним в графстве, недостаточно хороши, чтобы переступить порог его дома.
— Мне кажется, дорогой, — как всегда отвечала графиня вздыхая, — маркиз считает нас старыми и скучными. Стоит ли обвинять его? Тем более что он, по слухам, пользуется успехом у признанных красавиц королевства, да еще его буквально донимают честолюбивые мамаши дочерей на выданье!
— Ну ладно, — ворчливо соглашался граф, — и все же у отца, скажу я вам, манеры были лучше, чем у сына!
Какие бы разговоры ни ходили вокруг маркиза, он продолжал жить своей жизнью, не обращая внимания на обитателей графства.
В своем огромном великолепном доме он принимал и развлекал лишь тех, кого ему хотелось пригласить в гости, так что его соседям оставалось только скрежетать зубами от злости, а некоторые женщины с досады ломали ногти.
Однако даже ветер доносил до соседей слухи о веселом, жизнерадостном нраве и радушии маркиза.
Граф снова посмотрел на полученное письмо.
— Так что же нам делать со всем этим? — спросил он своих домочадцев.
— Папа, пусть Эльмина выходит за него замуж, раз ей этого хочется, — первой высказалась Дирдрей.
Голос ее слегка дрожал, ибо она опасалась, что отец может потребовать от нее отказаться от Кристофера Бардслея, несмотря даже на то, что она испытывает к этому юноше сильное чувство, из-за представившейся возможности заполучить в мужья столь важную птицу.
Граф нахмурился.
— Не сомневаюсь, когда маркиз задумал жениться на моей дочери, — сказал он, — то предполагал, что речь пойдет о Мирабель. Как-никак она выезжала в Лондон, и он, несомненно, заметил ее на балу у Девонширов или Ричмондов.
— Если он и видел меня там, — поспешно заметила Мирабель, — то почему-то не удосужился сделать хоть один комплимент или хотя бы бросить заинтересованный взгляд в мою сторону. Если хотите знать, он был чрезвычайно увлечен леди Карстэйрс; в журналах превозносится ее грациозность и красота, она якобы затмила всех, кто когда-либо царил на балах в танцевальных залах Лондона!
— С журналами я, пожалуй, соглашусь вполне, — внезапно произнес граф, но тут же поймал на себе взгляд жены. — Ладно, ладно, давайте скорее решать! — возвысил он голос. — Нарочный ждет, и я должен послать его светлости какой-то ответ!
— Напишите, что вы принимаете его предложение, папа, — сказала Эльмина, — и приглашаете его на завтрак или обед, но не раньше конца следующей недели.
Отец вопросительно посмотрел на нее, и она пояснила:
— Мне нужно время на покупку хотя бы одного приличного платья, прежде чем он встретится со мной.
От этих слов Эльмины сердце матери встрепенулось: до чего же юная и неискушенная ее младшая дочь!
Леди Уорнборо тотчас попыталась остановить мужа.
— Пожалуйста, Джордж, не делайте ничего столь поспешно. Думаю, Эльмина не годится в жены маркизу Фалькону! Если вы сейчас примете его предложение, потом будет значительно труднее дать ему отказ.
— Но с какой стати я буду ему отказывать? — заупрямился граф. — Человек попросил руки моей дочери, и, поскольку у меня, по всей видимости, осталась лишь одна свободная от обязательств дочь, в жены он возьмет Эльмину!
— Но, право… — порывалась еще что-то сказать графиня, однако граф уже не слушал ее, поднимаясь
