связывает — дружба или накроманская солидарность? Сама не разберу. Но только знаю, что обе мы ведем очень опасную игру. Это прямая дорога к смерти. Правда, Беата этого пока не понимает. Она не верит, что ей может грозить такой конец.
6 АВГУСТА
Под Шчитом нас загребла милиция. Мы обе были чистые, даже без наших накроманских причиндалов. Допрашивали нас по отдельности, проверяли каналы. Один мент долго пялился в мою справку из психушки. Беату не хотели выпускать, потому что она еще несовершеннолетняя. Но, в конце концов, мы оттуда выбрались.
Дома Беата плакала, но не от злобы. Ее бесило, что первый попавшийся мент может ее загрести прямо на улице. Я на эти вещи уже не реагирую. Не впервые такое случается и наверняка не в последний раз.
12 АВГУСТА
Мы снова поругались. Беата никак не хочет понять, что я не такая, как она. Ставит мне разные условия, о которых я даже слышать не хочу. Я не умею жить, как Беата, обмирать от хиппов и их сборищ.
13 АВГУСТА
Мы приехали на Шчит. Хиппы уже были в сборе. Запрудили все поле своими палатками. Это уже их десятый, юбилейный слет в Ченстохове. Ходят обвешанные ремешками, цепями, бусами. Некоторые уже подкачанные. Встретила нескольких знакомых, еще с тех, старых времен. Но раньше было по-другому. Теперь-то это все больше сезонные хиппы. В сентябре они послушно вернутся за свои парты. А пока дискутируют о вере, о гуманизме, ищут новые пути и новые ценности в жизни. Я подсаживалась к разным группкам, слушала, о чем они говорят. По правде говоря, меня все это уже мало волнует. Приехала скорая помощь. Кто-то перебрал и отрубился, но никого не повязали.
15 АВГУСТА
Прямо на поле для хиппов отслужили мессу. Ксендз говорил о любви, о всеобщем братстве. В конце все кричали: «Никогда не оставим друг друга».
Домой я уехала, не дождавшись конца, не хотела волновать родителей. Беата еще осталась.
16 АВГУСТА
Вечером вернулась Беата, уже под кайфом. Я запихнула ее в кровать.
Куда мы катимся? Наверное, очень далеко, туда, откуда не возвращаются.
19 АВГУСТА
Беате отправилась в Люблин, в новый рейд за маком. Под конец мы с ней беспрерывно ругались. Мы не умеем себя сдерживать, обе все время какие-то взвинченные, раздраженные. Нас обеих изводит мысль о наркотиках.
Получила письмо от Мажены. Ока пишет, чтоб я возвращалась обратно в отделение. Котан в отпуске, так. что там, похоже, народ всерьез раскумарился. Колются практически безнаказанно.
20 АВГУСТА
Я узнала, что в нашем любимом городе появился ЛСД. Говорят, это гостинец из самого Амстердама. Интересно, что это за штука. Я никогда не увлекалась галлюциногенами, даже «пасту» не пробовала. Но ЛСД — это что-то новенькое.
Увольнительная у меня заканчивается, и надо снова возвращаться в отделение. Я как-то пристрастилась к вольной жизни и возвращаться неохота. Хочется только получить свою порцию морфина, и больше ничего. Я — законченная накроманка, влипла в самый страшный наркотик.
Зачем начинать сначала это бессмысленное лечение, если мне все равно одни наркотики мерещатся? Но я делаю это для родителей. Потому что для себя… Но должна же я наконец хоть чуточку саму себя полюбить!
25 АВГУСТА
Я вернулась в санаторий и сразу отправилась в Синанон. В общем-то, я неплохо выдержала эту увольнительную. Мажена сбежала, но, я думаю, она еще вернется. Часть народа подогревается. Все время кого-то отправляют в Белую палату.
27 АВГУСТА
Я ездила в Варшаву, зашла к лани Марии. Она никак не может понять, зачем я тогда, после такого долгого воздержания, сбежала из санатория и снова принялась за наркотики. Но ведь это же очень просто: тяга началась такая, что меня уже ничем было не остановить.
Мажену привезли из Торуни. На нее, наверное, заведут дело за групповуху. Сейчас она в психиатрическом. Еще одну живую душу в тираж списали.
А имеют, ли они право нас судить?
Может быть, имеют.
В Синаноне нас 12 человек. Мы все время что-нибудь организовываем, здесь много чего еще нужно доделывать.
Котан ввел новую форму терапии — игру. Во время игры каждый может говорить все, что ему вздумается, но никто не должен на него обижаться.
29 АВГУСТА
День в Синаноне начинается с утренней зарядки, потом — уборка и учеба. После обеда у нас свободное время. Читаем, рисуем … Совсем была бы не жизнь, а малина, если б еще работать не заставляли. Работать мы должны, чтобы научиться нормальной жизни. А разве может быть нормальная жизнь с таким прошлым, как у нас у всех? Не знаю. Все эависит от того, как к этому прошлому подходить.
1 СЕНТЯБРЯ
В Белой палате очень много народу. Сезон кончается, наркоманам опять прочищают кровь. Собрались одни старые знакомые. Возвратились все, как один. И никто не вылечился.
Обстановка напряженная, народу много, и не так-то просто со всеми разобраться.
Начались занятия. Я уже в выпускном классе. Осталось продержаться всего год. Так что, может быть, еще не все потеряно?
5 СЕНТЯБРЯ
Хочу выписываться. Честное слово, больше уже не под силу. Хочется попробовать пожить нормальной жизнью. Я сказала об этом Котану. Он согласился. Говорит, что верит в меня. Он поговорил по телефону с мамой, сказал ей, что я могу вернуться домой.
Перед отъездом мне, устроили терапию. Говорили, что у меня есть шанс. Правда, некоторые беспокоились, как я буду справляться с депрессиями.
Завтра еду. Хотя жалко, что все кончилось. Вообще-то я здесь очень много полезного получила, но рано или поздно надо же, наконец, завязывать с психушками и начинать нормальную жизнь. И если она получится, мои воспоминания о санатории не будут такими тяжелыми. Для меня это все же хорошая школа жизни. Жестокая, но такая уж у нас, наркоманов, судьба.
6 СЕНТЯБРЯ
За мной приехал папа. Все меня провожали, даже представители американского, английского и голландского Скнанона пришли проститься. Они к нам приехали посмотреть, как поляки лечат своих наркоманов. Англичанин сам пять лет сидел на героине, а когда умер его друг, то основал центр у себя в Лондоне. Они приехали в Варшаву, потому что там сейчас проходит международная конференция «Хелп», посвященная лечению алкоголиков и наркоманов.
Американец работал у Дедериха, но ушел от него, потому что ему не нравилось, что люди попадают туда на всю жизнь. Он открыл свой центр, на новых принципах. Наркоманы через несколько лет возвращаются оттуда в нормальное общество. Котан тоже хочет создать свой центр по такому образцу.
Меня провожали как первую вылечившуюся наркоманку. Я обещала изредка их навещать. Наверное, что-то в моей жизни прошло, закончилось и начинается что-то совсем новое. Но выдержу ли?
7 СЕНТЯБРЯ
Дома я себя чувствую странно. Как дикий зверь, которого выпустили из клетки. Кажется, я не вовремя выписалась. Так мечтала об этой свободе, а теперь сама ей не рада. Я боюсь, что может случиться что-то плохое. В какой-то момент я даже хотела все переиграть, остаться там. Но, с другой стороны, хочется
