— Ага. На Крещатике. Называется «Прощай, идеалы!»
— Ничего себе название.
— Во-во. Но так модно сейчас, ты просто не в тренде… Ну и внутри все именно так, как и должно быть в клубе, где прощаются с идеалами: угарное пьянство и обмазанные маслом голые женщины вертятся вокруг пилонов. Моя Атанайя, правда, не вертелась, а тихо лакала мартини за столиком в углу. Поскольку никаких особенных планов у меня не было, я купил ей еще мартини и мороженого. Выпили. Съели мороженого, потанцевали. Опять съели, опять выпили… Это было вечером в пятницу. Ну, потом я ей говорю: «Тут накурено, пошли погуляем». Ну, погуляли.
Костя отвлекся, чтобы хлебнуть чаю, и продолжил:
— Она мне рассказывала про свою жизнь. Жаловалась на папца-идиота, на универ, где она якобы учится на заочном, свои взгляды на жизнь излагала, если этим словом можно назвать ту кашу со стразиками, которая у нее в голове… Целоваться я к ней не лез, даже за руку не хватал, просто шли по городу, болтали. Поели пиццы в каком-то ночном заведении возле вокзала. Чувствую, дело идет к утру, пора мне проводить девочку домой — а самому тоже отправляться в люлю, в гостиницу. Тут она мне и говорит: «Какой ты скучный, Костя! С виду такой молодой — а в душе точно какой-то старик! Давай лучше выпьем энергетика и завалимся еще в одно место — оно круглосуточное!»
— «Старик», — многозначительно повторил я.
— Во-во. — Костя энергично закивал. — Прикинь? Она назвала меня «стариком»! Про «старика» я испугался слегка. И повелся на предложение именно от испуга! Энергетики я до этого ни разу не пил. Поэтому когда она купила в ночном магазине и дала мне баночку с напитком «Джамп-энд-Скрим», я просто взял да и выпил залпом. И мне, ты не представляешь, нереально вштырило! — Глаза Кости вдруг вспыхнули адским огнем. — В том, втором клубе я скакал, как заведенный — в полном соответствии с названием этой дряни! Да и Атанайя тоже прыгала, как укуренная коза! Короче, попрыгали мы — тем более что в клубе никого не было. Когда вышли из клуба, где, естественно, никаких окон, оказалось, что на дворе уже… обеденное время! Пошли в какую-то пельменную. Натоптались там до одури. Ну, думаю, теперь точно пора. Ей — домой, мне — в гостиницу. Только я открыл рот, чтобы все это ей сообщить, как она посмотрела на меня этак зазывно, облизнула губы, поиграла своим черным локоном и говорит: «Слушай, а пойдем на лошадях покатаемся?»
Я радостно гыгыкнул:
— На лошадях!
«На лошадях». Я только заикнулся, что, мол, устал после этих танцев, как папа Карло, да и на грудь принял немало, как она мне сообщает, что, мол, не беда, выпьем энергетика и силы сразу появятся! В общем, сбегала она за этим «Джампом» в ближайший магазин. Мы выпили по две баночки. И, ты не поверишь, два часа гоняли по лесу на лошадках, взятых напрокат в конюшне, где у Атанайи работала зоотехником подруга. Лошади были старые, слабосильные, но послушные и смирные. И потом, что в лесу надо? Чтобы коняга ровно по тропинке ехала и за деревья не цеплялась. Там же, в лесу, мы первый раз с Атанайей поцеловались…
— Поцелуй на лошадях — это как в старых фильмах про всяких мушкетеров, — одобрительно прокомментировал я.
— Опять перебиваешь! Ты же обещал! Короче, потом еще много чего случилось — мы побывали в марокканской бане, потом пили чай и кушали жирный плов в ресторане «Науруз», вслед за этим мы выпили еще «Джамп-энд-Скрима» и понеслись смотреть трансляцию хоккейного чемпионата в ирландский паб. Это, стало быть, обратно на Крещатик. Орали там вместе со всеми, хлестали пиво, целовались и даже пробовали кое-что еще, прямо там, в чилауте. Я был сам не свой, Вова — такой подъем! Такое счастье! Как будто мне снова восемнадцать! А вокруг — вокруг такие люди интересные! Приключения! Дали зовут! И жизнь! И слезы! И любовь!
— Как тебя вштырило. И кто разрешил такую химию свободно без рецепта продавать? — неодобрительно проворчал я.
Если что, я сразу определюсь со своей позицией. К алкоголю отношусь нормально, считая его неизбежным в нашей сталкерской работе злом. А вот химию полагаю прямой дорогой в дурдом, к импотенции и профнепригодности. Поэтому за ее распространение и производство надобно сажать!
Ну да это я отвлекся.
— Вот именно. Но это я сейчас понимаю — про химию. А тогда я думал, что лечу на крыльях любви! Потом мы с Атанайей двинули на представление «Цирк дю Солей». Ну там все как всегда: дорого, изобретательно и чуточку слащаво. Меня, старого барана, впечатлил разве что жонглер, который, изображая бандито-гангстерито, подбрасывал в воздух два десятка «беретт». Я так думаю, с пустыми магазинами. Ну и канатоходца с красивой женской попой из папье-маше вместо головы, который расхаживал под куполом цирка. Он расхаживает, а фоном музыка такая игривая… Тужур-лямур-шоз-элизе…
— Как это — «с попой вместо головы»?
— Юмор такой у них. Французский или фиг его знает какой… Ну как бы танцующая по канату попка. Типа круто.
— Так там же две попки! Одна сверху, а другая — снизу! Впрочем, ладно, какая на фиг разница. Ты, кстати, заканчивать свой мемуар в принципе планируешь? А то скоро два часа ночи и дяденьке Комбату пора на боковую.
— Короче, в цирке, на этой самой канатоходной попе, я чуть не заснул. И заснул бы. Если бы Атанайя не протянула мне синюю баночку… Да-да, этого самого «Джампа». К слову сказать, этой отравой у нее был набит весь рюкзачок! Ну, я, конечно, выпил. И спать тотчас расхотелось! Наоборот! Захотелось гужеваться дальше! И мы пошли в кино… Остаток ночи помню смутно — кажется, мы вернулись в тот самый клуб «Прощай, идеалы!», с которого все и началось. Там мы с Атанайей снова напивались-целовались- употребляли «Джамп»…
— И в итоге? Пошли спать? — попробовал ускорить рассказ я.
— В итоге утром сегодняшнего дня я отвез ее домой к родителям в какой-то жуткий спальный район возле аэропорта Борисполь, потом сел на свою тачку и погнал сюда. Сна не было ни в одном глазу, хотя я не спал двое суток. Подъехал к «Лейке». Дай, думаю, освежусь пивчанским. С литра мне по-любому ничего не будет. Тем более что до дома я могу и пешком дойти, если вдруг развезет. Стоило мне сделать два глотка, как меня… срубило! Не от пьянства, Вова! А от усталости! Причем сон был такой глубокий, что не проснулся бы я, боюсь, и в печи крематория!
— Послушай, ты уверен, что этот самый «Джамп» вы покупали в магазине? А не с рук, у дилера, в темном переулке? — вкрадчиво уточнил я.
— Абсолютно уверен! Причем в разных магазинах!
— А эта твоя Атанайя? На нее тоже напиток так действовал? Она что, тоже не спала двое суток?
— Конечно, не спала! Пила «Джамп», как верблюдица, литрами! И жрала потом — в охотку, с аппетитом. Она вообще здоровая такая девица. Говорит, раньше была в сборной по синхронному плаванию.
— Да, дела-а… Не удивлюсь, если завтра и кокс с винтом в магазинах продавать начнут, — пожал плечами я.
На самом деле от услышанного я был в тихом ужасе. Чтобы как-то отвлечь себя и Тополя от темы «свободная продажа энергетиков и здоровье будущих поколений», я решил перевести разговор на Атанайю:
— И что у вас с этой бабой? Что-то серьезное?
— Если честно, не думаю. — Костя стыдливо потупился. — Один вечер эту чушь про «клевые вечерины», «улетные бутики» и «центровых пацанов с района» еще можно послушать. Но два, три… Короче, если у меня и остался ее телефон, я его сейчас сотру. Чтобы, значит, не давать соблазну ни одного шанса.
С этими словами Тополь полез за мобилой в накладной карман своих армейских брюк.
— Та-а-ак… Где тут у нас Атанайя? Ась? — У Тополя была дурацкая привычка сопровождать все манипуляции с гаджетами — будь то ПДА, компьютер или мобила — таким вот родительским сюсюканьем. — Нету тут у нас никакой Атанайи… Вот и чудненько… Вот и славненько! И тут нету! Что ж, это определенно к лучшему… А кто у нас тут есть? А военсталкер Лобан у нас тут есть… Слышь, Комбат? Лобан мне записочку
