рассказать. Если ты расскажешь мне о них, тебе стане легче.
— Пожалуйста, Мадлен, — прошептала Сани, — не сегодня.
Мадлен молча рассматривала ее секунду или две, затем медленно кивнула.
— Хорошо. Не сегодня. Но скоро.
Сани закрыла глаза, кивнула и положила кастрюлю. Она вытерла стол и оглянулась в поисках того, чтобы ей еще сделать. Она заварила чай, но на это не потребовалось столько времени, сколько ей было нужно. Слишком быстро ее сестра снова встала рядом с ней, разрезая на кусочки торт.
— Иди и сядь, — сказала Мадлен, толкая ее локтем в бок.
Сани вздохнула, отнесла чашки на стол и стала разливать чай.
Камерон взял одну чашку и понюхал.
— Мятный, — сказал он. — Прекрасно, спасибо.
Сани кивнула, но не посмотрела на него. Она была взвинчена так сильно, что боялась от самой маленькой вещи разорваться надвое. Ей страшно хотелось выскочить из кухни и бежать всю дорогу до дома. Все, что останавливало ее, был страх, что если она это сделает, Камерон побежит за ней и тогда она окажется с ним наедине. И это будет в тысячу раз хуже.
Так что она села и слушала, как он спокойно разговаривал с ее сестрой и зятем, и думала, что, черт побери, он здесь делает.
— Посвятите нас во все подробности о себе, — сказал Патрик. — Редко Камерон сидит за моим столом.
Сани обнаружила, что если она сейчас повернет голову, то краешком глаза увидит Камерона. Это была пытка, явная и простая, но она не могла остановиться. Она повернулась чуть сильнее и позволила своему взгляду удовлетворить свое желание.
Он был красив. Нет, не красив. Сногсшибателен. Его лицо было таким же, как и в средневековой Шотландии, но все же в нем что-то добавилось. Маленькие морщинки возраста в уголках глаз, которые добавляли силу и характер. Его волосы были такие же темные, как и тогда, длинноватые, и он все также нетерпеливо сгребал их пальцами, когда они падали ему на глаза.
И его глаза были все еще такого яркого, насыщенного голубого цвета, полные юмора.
Она подглядывала за ним немного дольше и решила, что было еще что-то. Та самая печаль, которую она видела в его глазах, когда он говорил о том, чтобы оставить клан, только эта печаль была отчетливей. Что он потерял?
И почему, черт побери, он не узнал ее в тот же момент, как увидел?
— Антиквариат Камеронов, в действительности, просто для спорта, — говорил он со слабой, скромной улыбкой. — Я и несколько парней, которым я доверяю, ищем вещи, которые не могут быть найдены. И покупаем их у людей, которые не хотят их продавать. Конечно, вряд ли эти вещи пригодятся в хозяйстве, но я просто люблю антиквариат.
— Сколько вам лет? — спросила Мадлен.
Сани пнула сестру под столом. Мадлен впилась в нее взглядом, а затем улыбнулась Камерону.
— И? — подсказала она.
— Тридцать пять, — легко сказал он. — А сколько Вам?
— Осторожно, — сказал Патрик с веселой улыбкой, — моя жена — адвокат. Если вы начнете это с ней, то закончите истекающим кровью.
Камерон улыбнулся Мадлен.
— Я не боюсь, хотя оставлю право отказаться отвечать на вопросы, которые выставят меня болваном, за собой.
Сани подозревала, что Мадлен одарит его своим обычным ответом, что она не станет причинять ему боль, пока он будет сотрудничать, но она не услышала требуемых от сестры слов. Кровь стучала в ушах так громко, что она больше ничего не слышала.
Тридцать пять? Когда Роберту Френсису Камерону мак Камерону стало тридцать пять?
Он так долго был в будущем?
Может, те две недели, что он провел с ней в прошлом, были такими непримечательными, что он даже забыл их. Или может, он действительно влюблен в ту скандальную блондинку, которая думала только о том, как наступать на пьяных или невинных любителей трав, просто пытающихся убежать от вшивых работодателей.
— Я не намеревался сбивать ее, — говорил в то время Камерон. — Я сбегал со званого ужина и боюсь, обезумел.
— И вы подумали, что Сани накормит вас?
Сани вскочила.
— Я слышу Хоуп. Пойду, проверю ее.
Она выскочила из кухни, прежде чем выслушала их ответ. Она не хотела знать, почему он ехал к ней, или от чего он убегал, или что он думал о ней.
Сани вошла в библиотеку Патрика и наделась, что Камерон скоро разозлится от вопросов Мадлен, и поедет домой. А пока этот счастливое событие не произошло, она была очень довольна тем, что скрылась.
К сожалению, в камине огонь не горел, и она больше замерзала от застывшего холода в библиотеке, чем от того, с чем она столкнулась на кухне. Она бы не удивилась, если обернувшись, обнаружила бы множество призраков, сидящих в креслах. Она уже видела их раньше и подозревала, что еще увидит. Но, может, они думали, что она и без их потустороннего вмешательства, достаточно выбита из колеи.
Камерону тридцать пять. Она с трудом в это верила.
Сани стояла в библиотеке, с крутящимся в голове числом, пока не услышала, как в нескольких шагах позади нее кто-то остановился. Прошло недостаточно времени, чтобы Мадлен прониклась к ней жалостью и выпроводила Камерона. Может, это просто Патрик пришел сказать, чтобы она взяла себя в руки и была вежлива. Она решила, что у него было дело. С этим, по крайней мере, она могла справиться. Саншайн глубоко вздохнула и повернулась, готовая уступить. Но за ней стоял не Патрик.
Камерон.
Прислонясь к дверному косяку, он следил за ней.
— Ваш чай остывает, — тихо сказа он.
— Я не хочу пить, — вывернулась она.
Он нахмурился.
— Я чем-то оскорбил вас, мисс Саншайн?
Она почувствовала себя, словно кто-то ударил ее в живот, да так, что было практически невозможно отдышаться.
Как он мог не знать, что он делает?
— Конечно, нет, — справилась она. Она прикусила губу, сильно. Только это спасло ее от рыданий.
Она на самом деле не была плаксой — прошлые две недели не в счет. В большинстве случаев она либо убегала от проблем, либо предавала их земле, либо избавлялась от них через посуду.
К сожалению, было слишком темно, чтобы просто выбежать из комнаты, да и посуда Мадлен была уже вымыта. Все, что она могла делать, это стоять в половине комнаты от мужчины, который уже сладко целовал ее почти семьсот лет назад, и пытаться не дать себе разбиться вдребезги.
И потом ей в голову пришло, с ужасающим чувством конца, что он не притворяется, что не знает ее. Выражение крайней озабоченности на его лице не было притворным.
Он честно не помнил ее.
Очевидно, случилось что-то ужасное, что-то, что стерло все, что он знал о его прошлом, или, по крайней мере, часть прошлого в котором была она. Это открытие было настолько ужасным, что Сани должна была прижать руку ко рту, чтобы сдержать звук, который бы испугал его.
Он большими шагами пересек комнату и взял ее за плечи.
— Вы собираетесь упасть в обморок? — резко спросил он.
Она покачала головой, затем отшатнулась от него. Если бы он на самом деле притянул ее в объятия, она бы точно издала тот ужасающий звук.
