автобусной остановке, и, когда двухэтажный серый «Грейхаунд» заслонил их, Миша крикнул:
– Выходите, быстро. Вон подземка!
Тарханов выпрыгнул из продолжавшей двигаться машины, его дернуло вбок, когда ноги коснулись асфальта, но он удержался и по инерции влетел в черный зев станции метро, откуда толпой валил нью- йоркский народ и тянуло влажным затхлым воздухом.
Спустившись в подземку, он часа полтора беспорядочно пересаживался с поезда на поезд, менял линии и направления движения. При этом он использовал известные ему способы отрыва от преследования. Возможно, с точки зрения настоящего специалиста-«наружника» они и выглядели наивно, но Сергей считал их вполне действенными.
Выждав нужный момент, он то вскакивал последним в отходящий вагон, то так же неожиданно выпрыгивал из уже отходящего и внимательно наблюдал, не пытается ли кто-нибудь повторить его маневр. Пару раз, поднимаясь по лестницам между ярусами, он, словно вспомнив что-то, перепрыгивал через перила и устремлялся вниз, что тоже легко позволило бы обнаружить слежку.
Набегавшись как следует, потеряв ориентировку в переплетении тоннелей тысячекилометровой протяженности и четырех сотен станций, капитан поднялся наверх. И увидел, что в городе уже почти ночь, а сам он стоит на замусоренной площадке среди домов весьма неприятного облика.
Подошел к лениво прогуливающемуся полицейскому-негру и с утрированным акцентом сообщил, что он, кажется, заблудился и просит сообщить, где сейчас находится и как отсюда добраться до Брайтона.
– Вы в Гарлеме, приятель, и самый лучший способ – вернуться вниз и ехать до такой-то станции с такими-то пересадками.
– А если взять такси? Тут ездят такси? От подземки меня уже тошнит..
– Не советую, очень не советую. Боюсь, что вы просто не успеете найти машину. Здесь много бездельников, которые любят очень грубо подшутить над «белыми братцами»..
Как раз это и устраивало Тарханова. Вряд ли следить за ним послали черного филера, а белый будет хорошо приметен.
– Я все-таки рискну..
– Дело хозяйское. Здесь свободная страна. Я предупредил. Такси проще всего поймать там, – он указал дубинкой направление. – Проезд до Брайтона стоит примерно десять долларов.
Толпу молодых, громко галдящих, улюлюкающих и хохочущих нарочито противно негров, человек в пятнадцать, он увидел уже за вторым перекрестком на параллельной улице. Нормальному человеку еще хватило бы времени добежать обратно, под защиту копа, но Сергей, не меняя шага и держа руки в карманах, продолжал идти прямо на предполагаемого противника.
В случае чего половину из них он мог раскидать и покалечить еще до того, как они сообразят, что происходит, а вторую половину – сразу после. Тем более в карманах у него дареный «Адлер», и, по принципу аутентичности документов граждан «свободного мира», полученное в Израиле разрешение на хранение и ношение считалось действительным и здесь.
Его заметили и с радостными воплями двинулись навстречу, привычным образом перестраиваясь в линию вогнутого полумесяца, охватывающего капитана с флангов.
Местного жаргона, да еще и основанного на дико исковерканном афро-английском, Сергей практически не понимал, но сами намерения уличных хулиганов были ясны. И манеры поведения почти не отличались от таких же у лиговской или марьинорощинской шпаны лет десять-пятнадцать назад.
Зато Тарханов сызмальства обладал одним полезным в уличных разборках свойством – когда он приходил в состояние боевой алертности[28], противник это сразу ощущал. Подкоркой или спинным мозгом.
Правило сработало и здесь, подтверждая, что все люди – братья.
Сблизившись шагов на десять, обитатели трущоб сообразили, что тут что-то не то. Белый парень в расстегнутой куртке, законная и беззащитная жертва, повел себя неправильно. Он чуть сбавил шаг и громко произнес:
– Хай, парнишки. Вы с той стороны идете? Не видели, на стоянке хоть одно такси дежурит?
Произошло некоторое замешательство. Одни вообще смолкли, другие загомонили между собой. Наконец самый сообразительный, скорее всего – главарь, решил что-то делать.
– Хо-хо, братишка. Ты, наверное, забрел к нам по ошибке и теперь не знаешь, как спасти свою задницу? Так мы тебе поможем. Давай сто долларов, и мы тебя под ручки отведем к машине. Чтобы еще кто-нибудь не обидел. Тут ведь мало таких джентльменов, как мы..
Толпа взорвалась очередным приступом хохота и воя.
Дальнейшая диспозиция понятна. Стоит ему достать бумажник, и свора его стопчет, отнимет деньги, вывернет карманы, хорошо, если обойдется без ножа под ребра.
– Идет. – С многообещающей улыбочкой, глядя прямо в глаза главарю, Тарханов вытащил из кармана пистолет, переложил в левую руку, направив ствол ему в живот, а правой полез в нагрудный карман.
– Вот тебе двадцатка. На пиво хватит. Один твой приятель проводит меня до такси, а остальные – шлепайте своей дорогой. Лучше в сторону метро. И если увидите по пути моего приятеля, он что-то приотстал – с него возьмете остальное. Хоп?
Парень смотрел на него, будто бы не совсем понимая, что происходит. В его районе никто с ним так не разговаривал. Даже свои, черные, предпочитали не связываться, а тут вдруг чужак, белый. Но пистолет у него в руке выглядел крайне убедительно, а выражение лица не оставляло сомнений в том, что стрелять он будет не задумываясь.
Но шанс сохранить лицо перед своими оставался.
– Га-га-га! А ты мне нравишься, братец. Давай твою двадцатку. Боб, проводи его до такси. Да посади в хорошую машину. А как выглядит твой приятель, мы не обознаемся?
