смогла удержать язык за зубами. Служанка, вернувшаяся, чтобы забрать тарелки, спросила, что они предпочитают на десерт.
— Мне просто кусок в горло не лезет, — многозначительно заявила Аврора, хотя в самом деле ухитрилась съесть гораздо больше чем ей казалось раньше.— Еда была превосходна.
— Тогда только кофе, Мадж.— Дон отодвинул свой стул и подошел к Авроре, чтобы помочь ей подняться.— Не хочешь ли посмотреть на портрет Мрачного Билла прямо сейчас? — предложил он.
Собравшись было уже отказать ему, Аврора заметила на его лице выражение вызова: он решил, что она боится его!
Ее губы сжались в прямую линию — нельзя позволять ему так думать.
— Почему бы и нет?— пожала плечами Аврора, пытаясь скрыть за этим беспечным жестом охватившую ее нервную дрожь.
Молча они вышли из комнаты и поднялись по крутой лестнице. Висящие на стене портреты потемнели и выглядели несколько зловеще. Авроре казалось, что глаза изображенных на портретах устремлены на нее, и в их взглядах угадывается недовольство.
— Это все твои предки?— Она взмахнула рукой в направлении картин.
— Да. Приветливая компания, не так ли? — ухмыльнулся он.
— У меня от них мороз по коже пробирает,— честно призналась она и тут, поняв, что неодобрительно высказалась о предках нынешнего хозяина замка, инстинктивно зажала рот рукой.— Я не хотела сказать ничего плохого,— торопливо сказала она.
— О, я-то тебя прощу,— ответил он со смехом. — Но не уверен, простят ли они.
В этот момент свет неожиданно погас, и они оказались в кромешной темноте.
— Дон! — выкрикнула Аврора в паническом ужасе.
— Все в порядке. — Его голос был ровным и звучал успокаивающе-надежно. — Это просто наше плохое электроснабжение, а не козни моих очаровательных родичей. — Он протянул руку и коснулся ее.— Не беспокойся, вот-вот должен заработать генератор.
Она позволила ему довести ее до верха лестницы. От страха сердце Авроры колотилось как сумасшедшее. Бояться было глупо, но она внезапно вспомнила о Бирне, вспомнила тот вечер, оставивший незаживающую рану и самой глубине ее души.
Когда они достигли галереи, глаза Авроры привыкли к темноте и она смогла уже разглядеть стоящий неподалеку стол.
— Теперь можешь отпустить меня, — мягко сказал Дон, и только тут она осознала, что все еще крепко держится за его руку.
— Извини,— смущенно пробормотала она.
— О, я совершенно не имею ничего против,— шутливо возразил он.— Каждый мужчина может только мечтать о столь крепко вцепившемся ему в руку финансовом советнике,
— Все эти издевки совсем ни к чему,— сердито заявила она. — Я не нахожу твой сарказм остроумным.
— Но это была просто шутка, Аврора.
— Что ж, значит, это была неумная шутка.— Голос ее дрожал от волнения. — Глупое замечание самовлюбленного самца.— Аврора понимала, что зашла слишком далеко, но ничего не могла с собой поделать.
Раздалось чирканье спички, и тьму развеял золотистый колеблющийся свет зажженной Доном масляной лампы.
Только тогда он смог увидеть ее побледневшее лицо и расширившиеся от ужаса глаза.
— Извини, — сказал он и протянул руку, явно желая дотронуться до нее. Она инстинктивно отшатнулась, по спине пробежал холодок панического страха.
— Нет... не трогай меня.
Его глаза сузились.
— Я не собираюсь причинить тебе вред.
— Да... разумеется. — Аврора делала отчаянные попытки взять себя в руки прежде, чем Дон решит, что она полная идиотка.
— С тобой все в порядке? — Прозвучавшая в его голосе искренняя забота свела все ее попытки к полному нулю.
— Конечно, в порядке. — Она отвернулась, чтобы он не заметил наворачивающиеся на глаза слезы. — Так где тот портрет? — спросила она вымученно-оживленным тоном.
— Немного подальше.— В голосе Дона слышалось некоторое недоумение, но, к ее великому облегчению, он пошел вперед, показывая путь.
Масляная лампа отбрасывала на стены странные, танцующие тени. Тяжело дыша, она следовала за ним, пытаясь успокоиться.
— Здесь.— Он поднял лампу, и ее мягкий свет упал на картину, при виде которой у Авроры на мгновение перехватило дыхание.
Мрачный Билл стоял на вершине скалы, на фоне бушующего океана, но, казалось, не обращал никакого внимания на ярость стихии. От всей его фигуры веяло какой-то невероятной силой — плечи были широкими, длинные ноги слегка расставленными, поза надменной.
Но все внимание Авроры было приковано к лицу. Глаза казались темными и такими же пугающими, как штормовой океан, бледная кожа странно контрастировала с гривой угольно-черных волос.
— Жаль разочаровывать тебя, но, как сама видишь, у Билла Лаудри не было никакого шрама.— Слова Дона заставили ее обернуться.
Шрам не имел никакого значения, Аврора как будто смотрела в зеркало. Дон был точной копией своего предка.
В этот момент зажегся свет, развеяв это несколько жутковатое ощущение.
— Теперь тебе лучше? — Его голос звучал мягко, но взгляд был таким пристальным, что на мгновение ей стало страшно — не читает ли он самые сокровенные ее мысли?
— Да, конечно. — Она сделала попытку отделаться шуткой.— Неудобно признаваться в том, что в двадцать четыре года по-прежнему боишься темноты.
Хотя Дон и улыбнулся на это замечание, у Авроры не было никаких сомнений — ей ни на минуту не удалось обмануть его.
5
Дон шагнул к ней. Улыбка на его губах превратилась в самонадеянную усмешку, темные глаза словно ощупывали ее тело, в их туманной глубине явно читалось желание.
Аврора почувствовала, как по всему телу прокатилась горячая волна, а дыхание стало неровным, когда он, протянув руку, нежно провел по ее щеке и дальше вниз, по нежной, точеной шее.
Его взгляд следовал за рукой, потом скользнул ниже, туда, где едва прикрытая блузкой лихорадочно вздымалась грудь.
— Ты очень красива, Аврора,— хрипло прошептал Дон, и его слова как капли меда падали в окружающей их наэлектризованной тишине. — И мне очень хочется заняться с тобой любовью.
Она с трудом сглотнула и попробовала сказать хоть что-нибудь, но голос изменил ей.
Его рука двинулась дальше, по гладкой коже обнаженного плеча.
— Ты слышишь меня, Аврора? Я хочу тебя... и знаю, что ты тоже хочешь меня.
Он был совсем близко, Аврора уже чувство вала его дыхание на своей разгоряченной коже.
— Скажи же, что ты хочешь меня...— Его голос стал шершавым как наждачная бумага.
— Я...— она попыталась возразить ему, но слова не шли из ее горла, а сердце билось как пойманная птица в клетке. Она облизнула вмиг пересохшие губы, почувствовав, как ее охватывает туманящая сознание, но такая приятная истома.— Да.— Утверждение, произнесенное шепотом в жаре тропической ночи, еле слышное, но наполненное нестерпимым желанием.— Да...
