– Томми замужем?
– Нет. – Джеки неожиданно сделалась очень краткой.
При этом она бросила на Ти Джея весьма красноречивый взгляд, говоривший: не слишком ли много вопросов ты, парень, задаешь?
Ти Джей немедленно подмигнул барменше в стиле «мы, крутые пареньки».
– Просто разведываю территорию. Ваша Томми... я был бы не против повстречаться с ней не только в гараже.
Джеки сухо кивнула и отошла в глубь бара. Ти Джей доедал свой стейк и размышлял, а потом случайно поймал взгляд той девицы, Дарлы. Судя по этому взгляду, девица Дарла просто изнемогала от желания что-то рассказать ему, но... боялась. Кого? Чего?
Через пару минут она принесла ему кофе, хотя он вовсе не просил об этом. Немного нервно плеснула ароматного напитка в чашку, положила радом несколько салфеток, поспешно отошла. Ти Джей посмотрел на салфетки. На верхней было торопливо нацарапано карандашом: «Я освобождаюсь в десять пятнадцать».
Что ж, похоже, Дарла в любом случае заслуживает чаевых. Ти Джей быстро написал на той же салфетке «М-А, N5», положил поверх счета десятку и вышел, помахав Джеки на прощание рукой и поблагодарив за изумительный ужин.
Интересно, она прямо сразу перезвонит Томми Бартоломео и расскажет о допросе, который учинил приезжий?
Не важно. Томми Бартоломео некуда деваться. И если она виновна – Боже, помилуй Томми Бартоломео.
Томми открыла дверь кухни ногой – руки были заняты. Тетя Лючия возникла в дверях как всегда абсолютно беззвучно. Томми, пыхтя, сгрузила коробки и корзинки на стол. Лючия хмыкнула.
– Дай догадаюсь сама. Брюси снова сломал свою машину, а нам опять предстоят недели и месяцы тыквенных каш и пирогов?
– Еще яблоки. Мы можем заняться сидром.
– Для сидра нужно больше...
– Смеешься? Не знаешь Брюси и его маманю? У меня вся машина завалена яблоками.
Лючия хихикнула.
– Жаль, что Брюси редко ломается летом, когда сезон ягод. Я бы ежевичных пирогов напекла... Что случилось, девочка?
Томми и ухом не повела. Тетя Лючия была мастер на неожиданные вопросы, но в данном случае они просто напрашивались. Даже не глядя в зеркало, Томми знала, что на лбу у нее метровыми буквами написано «У меня проблемы!».
– Ничего не случилось, тетечка. Как мама?
– Нормально мама. Что случилось?
– Ни-че-го... телефон. Позволь, я отвечу? Алло!
– Томми! – Голос Джеки в трубке был слегка приглушен, но все равно вибрировал от нетерпения. – Он был здесь, ужинал.
– Кто?
– Не придуривайся. Твой последний клиент. Ти Джей.
– Я рада.
– А ты не радуйся! Он задавал много вопросов.
– О чем?
– О человеке, которого нашли в Темном озере. И о тебе. Я бы сказала, намекал, что между тобой и этим человеком есть какая-то связь...
– Любопытство сгубило кошку.
– Это еще тоже не самое страшное.
– Ого! Звучит впечатляюще.
– Дарла на него запала. Ты же знаешь, как это с ней бывает.
– О да. Что ж, скоро и он это узнает.
– Томми, он мне не нравится. Он смеется – а глаза волчьи. Он чего-то хочет от тебя. На твоем месте я навела бы о нем справки.
– Джеки, спасибо, что позвонила, но... какие тут справки? У него в машине пустяковая поломка, завтра он уедет, тем более Мэри-Энтони сказала, что он заплатил за одну ночь...
– Значит, и ты встревожена, подружка? Правильно. Чини его развалину – и пусть катится ко всем чертям.
– Пока, Джеки.
– Пока, Томми.
Лючия сурово уставилась на племянницу, устало поникшую возле телефона.
– И ты все еще хочешь сказать, что ничего не...
– Что тут происходит?
Джина Бартоломео, хрупкая, седая, черноглазая женщина, стояла в дверях, зябко кутаясь в вязаную шаль.
Лючия немедленно улыбнулась, обняла младшую сестру за плечи и послала Томми предупреждающий взгляд. «Не тревожь мать!» – вот что говорил этот взгляд.
– Джина, дорогая, это нам подарок от Брюса и его матери. Я испеку тыквенный пирог, ты ведь его любишь?
– Люблю. Особенно с мороженым. Или это взбитые сливки? А кто эта милая девочка?
– Это Томми, Джина. Это твоя дочь...
Лючия увела сестру в дом, а Томми так и сидела на стуле, борясь со слезами. Так больно было видеть, что матери становится день ото дня все хуже и хуже...
Склероз – тихое, но беспощадное оружие. После смерти Марко у Джины Бартоломео случились подряд три микроинсульта, а потом она начала потихоньку терять память. Возможно, только так она смогла отгородиться от страшного несчастья – потери любимого мужа.
Лючия... Если бы не тетка, неизвестно, что бы с ними было. Именно Лючия взяла на себя все заботы о сестре, именно Лючия вела домашнее хозяйство, и именно благодаря Лючии Томми по-прежнему приходила в этот дом как в свою маленькую, теплую, надежную крепость.
Когда Томми было пять лет, она нашла на чердаке старый сундук. На несколько дней про неугомонного ребенка все забыли. Томми заворожено перебирала старинные безделушки, обвешивалась бусами из фальшивого жемчуга, рассматривала старые фотографии... А потом на самом дне сундука она нашла сверток с пожелтевшим от времени свадебным платьем.
Томми никому не рассказала о находке, только маме, и мама – тогда еще здоровая и веселая, красивая женщина – поведала дочке романтическую историю о том, как давным-давно тетя Лючия влюбилась в одного солдата. Они готовились к свадьбе, но солдата забрали на войну в далекую жаркую страну, и его самолет упал в бескрайние джунгли. Тетя Лючия так и не вышла замуж, потому что очень любила своего солдата, и платье невесты навсегда спряталось на чердаке...
В детстве Томми очень любила эту грустную и прекрасную историю. А когда выросла... что ж, она просто изменилась, только и всего. Тетку Лючию не стало меньше жаль, а вот насчет мужчин у Томми Бартоломео возникли серьезные сомнения. В том смысле, стоят ли они такой чистой и беспредельной любви?
После ужина Томми быстренько перемыла посуду и вышла на крыльцо подышать воздухом перед сном и немного проветриться. Первая снежная ночь – есть ли что-то лучше и чище на земле, чем первая ночь выпавшего снега?
