Ну а я, с трудом сохраняя спокойствие, разбивала в пух и прах их очередное предложение.
Сашка появился, когда всем уже казалось, что выхода нет. Залетел, отбросил в угол перевязь — был на Лилее, кинул быстрый взгляд на все наши выкладки, задумчиво посмотрел в потолок и… выдал.
— А если вот так….
Тишина была громогласной. То, над чем несколько часов бились лучшие умы Альтерры и Дарианы, он решил за несколько секунд.
Трехслойная ячеистая сфера, выгнутые в шар пчелиные соты. Ячейка над ячейкой: Хаос, Порядок, Равновесие. Задача практически невыполнимая, если у тебя в друзьях не ходят властитель драконов и носители истинного Хаоса. Про нас с Сашкой я вообще бы предпочла промолчать.
— Лера! — Закираль подошел вплотную. — Ты меня слышала?
Возвращение в реальность удовольствия не доставило. По-поводу возможности он был прав, счет шел на дни. К тому же я, так же, как и Вилдор, считала, что Храм проявит себя раньше. Ощущалась на Земле какая-то напряженность, как то пророческое затишье, перед бурей.
— Ты передашь Олейору мое письмо?
В глазах даймона появилось сожаление, но… он кивнул. Впрочем, ничего другого я не ожидала. Нынешний ялтар Дарианы считал меня достаточно взрослой, чтобы самостоятельно принимать решения. И… разбираться с их последствиями.
Правда, в этот раз я решила объясниться. Я должна была хоть кому-нибудь сказать, что у меня на душе. Он был едва ли не лучшей кандидатурой.
— Я суеверна. Не хочу, чтобы наша встреча стала прощаньем.
Тень недоумения, неверие и…
— Не ожидал я от тебя такого, — произнес он уже спокойно. Как только закончил смеяться. — Тебе ли говорить о суеверии?
Моя улыбка вряд ли была радостной.
— Элильяр сделал из меня мага Равновесия, Олейор — правительницу, твой отец — воина, а природа — создала женщиной. Тебе это может показаться нелогичным, неправильным, но я не хочу противиться тому, кем себя ощущаю. Я могу казаться кем угодно, но являюсь-то я женой и матерью. Все остальное — лишь образы.
Закираль слушал внимательно. Не знаю, понимал ли он то, о чем я говорю. Скорее, нет. Но он, хотя бы старался.
— Ты любишь мужа?
Мне не нужно было думать, чтобы ему ответить, но… для меня было важно, чтобы мои слова не остались для него лишь словами. Я хотела, чтобы он почувствовал, насколько выстраданными они стали для меня.
Увы, найти те единственные, которые могли мне помочь в этом, было трудно.
— Я люблю его, но….
— Но?! — удивленно уточнил он, явно не ожидая подобного.
— Ты знаешь, что такое первая любовь?
С этим сочетанием Закираль явно был не знаком.
Испытывать его терпение я не собиралась, но прежде чем облегчить собственную душу на откровенное признание, показала ему на бутылку с вином. Судя по всему, стояла она в моей гостиной уже давно. Мой рассказ стоил того, чтобы ее открыть.
Взяв бокал в руки — ялтар и в этот раз не стал со мной спорить и, дождавшись, когда он устроится напротив, продолжила.
— Мне было восемнадцать, когда я встретила его. До того дня я думала, что мое сердце — ледышка. Ни один парень не привлекал моего внимания, ни один не вызывал трепета.
— Он и стал отцом Александра? — Закираль все-таки не удержался от вопроса. Над этим стоило подумать.
— О том, что станет отцом, узнать он не успел. Погиб. Уехал в командировку в горячую точку, там и остался. Даже похоронить было нечего.
— Вы долго прожили вместе?
Я усмехнулась. Горько.
— Поженились через пару месяцев после знакомства. А еще через два его не стало. А были мы с ним вместе за это время считанные дни. У вас говорят, он был воином, у нас…. — Я чуть помедлила, в очередной раз подбирая слово, но лучшего, чем уже произнесла, найти не смогла. — Он был воином.
— Его ты любила?
Закираль смотрел внимательно, словно от моего ответа зависело многое. Странно, но нечто подобное ощущала и я.
— Я его любила и продолжаю любить. — Это признание далось настолько легко, что удивило меня саму. Но… я его, действительно, продолжала любить. И даже знала, за что. — Он открыл мне мир чувств, показал, что значит, быть желанной. Рядом с ним, сильным и надежным, я чувствовала себя слабой, но… всесильной. В те дни мне казалось, что мир существует лишь для того, чтобы я была в нем счастлива.
— А Олейор?
— Его я тоже люблю, но это уже не то безрассудное чувство, для которого нет преград. Теперь я знаю, что такое потеря. Теперь в моей любви есть долг, ответственность. Нет, — торопливо пресекла я его попытку высказаться, — они меня не тяготят, потому что являются частью моего отношения к мужу. Просто иногда появляется сожаление по ушедшей юности, по тому шальному: 'Я все могу!', - которое было способно стать девизом тех дней.
— Ты и сейчас можешь все.
Задумчивость Закираля мне не понравилась. Было в ней что-то знакомое, вызывающее воспоминания о Вилдоре. То, насколько я права, выяснилось довольно скоро.
— А отец?
Его вопрос оказался из разряда ожидаемых, но болезненных. Но я посчитала, что сказав 'а', глупо молчать об остальном.
— В какие-то моменты он напоминал мне Владимира, моего мужа. Но…. — Закончить я не смогла. В горле встал комок из невыплаканных слез.
— Ради тебя он мог стать другим.
— Ты ошибаешься. — Говорить было невыносимо тяжело, но я должна была расставить все точки на 'i'. — Иногда мне кажется, что в мирах веера неизменным является только он. Но кое в чем ты прав. — Я не отвела взгляда, лишь подняла бокал, всматриваясь в черноту его глаз сквозь влажность вина. — Меня тянет к нему. К его силе, способности добиваться своего вопреки всему и всем. К его цельности.
— Но….
— Встреть я его раньше, все могло быть иначе. Но время не повернуть вспять. Я жена Олейора и не жалею об этом. Несмотря на все мои сомнения, я жду того дня, когда смогу вернуться к нему, прижать к себе детей, зная, что все закончилось и я могу просто жить, просто любить и просто быть матерью.
— Ты обманываешь сама себя. — Закираль не спорил. Он был уверен в том, о чем говорил.
— Возможно. Вот только узнаем мы, кто из нас прав, не сегодня.
Я резко поднялась, едва не расплескав вино, которое так и не пригубила. Разговор зашел слишком далеко, вытянув на поверхность даже то, что я хотела бы скрыть. Не от него, от самой себя. Я не кривила душой, но трудно объяснить другому то, что и сам не до конца понимаешь.
Любила ли я Олейора? Да, любила! Искренне и глубоко. Любила, как мужчину, мужа, отца моих детей. Он был моим выбором, желанным выбором.
Знала я и другое. Встреть я Вилдора раньше…. Это была бы другая жизнь. Другая любовь, другой мужчина, другие… дети. Он бы стал моим выбором, желанным выбором.
Но я не встретила его раньше. Судьба ли, стечение обстоятельств или интриги Элильяра привели к этому, теперь не имело значения. Значение имело лишь то, что уже произошло.
— Ты передашь мое письмо Олейору?
Отставив свой фужер, Закираль подошел ко мне. Провел ладонью по волосам, склонившись, коснулся губами виска.
