поддразнивать.
— Взять поправку, как говорят военные, — я усмехнулся, — нужно знать, чем не соответствую.
— Хотя бы тем, что не догадываешься…
— О чем не догадываюсь?
— Не догадываешься… какую взять поправку… Поравнявшись с деревней, я стал подгребать к берегу, и через несколько минут лодка пристала к мосткам.
— Лучше я схожу за солью, — сказала Лера, быстро накидывая на плечи сарафанчик. Она выпрыгнула из лодки и, цепляясь руками за былинки, начала подниматься по косогору. В эту минуту она и сама была похожа на былинку, и я не мог оторвать взгляд от ее гибкой фигуры. Поднявшись наверх, помахала косынкой и пошла по тропинке к деревне.
И мне сразу стало не по себе. В голове завертелись путаные, беспокойные мысли о том, может ли она по-настоящему любить меня или не может, что ей не нравится во мне и что нравится, о чем я должен догадываться…
Вот уже несколько раз я собирался серьезно поговорить с Лерой. Я не представлял себе жизни без нее.
После демобилизации мы могли бы обосноваться у нас дома или сняли бы комнатушку и стали жить, как живут тысячи студентов-молодоженов. Но как сказать ей об этом? И как она отнесется к моим словам?
На щеку упала капля воды, потом еще одна. Я поднял голову. Небо было чистым, только редкие белые облака плыли над подернутой рябью рекой. Оглянулся и увидел выползавшую из-за леса темную тучу, похожую на огромного лохматого медведя.
«Не миновать дождя», — пронеслось в голове. С беспокойством посмотрел на часы. Прошло целых пятнадцать минут, как Лера ушла.
Я втащил лодку на берег и стал подниматься по косогору. Едва выбравшись наверх, увидел Леру. Она бежала навстречу, размахивая туго набитым целлофановым мешочком. Я схватил ее за руку, и мы стали спускаться к лодке.
— Что у тебя? — спросил я, когда отплыли от берега.
— Огурцы, картошка, лук и редиска, — ответила она с гордостью. — Попируем.
— А я думал, тебя волки съели.
— И ты чуть не сделался заикой? — Она посмотрела на меня сверху вниз, взъерошила мне волосы. Она нередко делала так, когда мы оставались одни, и этот ее жест мне очень нравился. В нем была какая-то покровительственная нежность. А я нуждался в ее покровительстве, как нуждается в покровительстве женщины каждый мужчина. Но это, конечно, особый род покровительства. Испытывать его — наслаждение.
— Бедный мальчик. Что бы ты стал делать без меня? — улыбнулась она.
— Не знаю. Наверно, умер бы от горя. Грести против течения оказалось намного труднее.
Лодка почти не продвигалась. Сверкнула молния, и в это же мгновение где-то совсем рядом так грохнуло, что я даже пригнулся от неожиданности. К счастью, Лера не заметила. Она смотрела на высокий берег, сбрасывая и пряча сарафанчик и босоножки.
— Давай к берегу! — крикнула Лера. Видно, боялась, что лодка опрокинется. Однако добавила спокойнее: — Там меньше течение.
Как я не мог об этом догадаться? Развернул лодку и усиленно заработал веслами. Лера легла на спину и стала помогать, подгребая руками.
Темный лохматый медведь совсем выбрался из леса, его огромная лапа нависла над солнцем. Снова грянул гром, и вслед за этим с неба посыпались, точно бриллианты, редкие крупные капли дождя.
— Скорей, скорей! — торопила Лера.
Я старался изо всех сил. Из-под весел вылетали целые снопы брызг. Лодка с размаху влетела на песок. Мы выпрыгнули на берег, оттащили ее подальше от воды и побежали к песчаному обрыву с множеством гнезд, где роем вились обеспокоенные ласточки.
Медведь навалился на солнце и подмял его под себя — сделалось сумрачно. И тут полил дождь. Мы плотно прижались к теплой песчаной стене и стали смотреть, как косые струи хлещут по воде. Пустынный берег, зажатый с боков высокими откосами, создавал впечатление необитаемого острова. Река бурлила и клокотала, точно кипяток в чане. Отдельные порывы ветра бросали струи дождя прямо на нас. Сначала Лера вскрикивала от восторга, но вскоре ей было не до восхищения: ее кожа покрылась мелкими пупырышками, а губы посинели.
Громовые разряды заставляли ее вздрагивать-. Она вся сжималась, готовая, казалось, протиснуться сквозь землю.
Я стал искать более надежное убежище и увидел углубление в обрыве наподобие входа в пещеру.
— Скорее туда. — Я схватил Леру за руку, и мы бросились к щели..
К сожалению (а скорее, к счастью), углубление было небольшим, и мы едва протиснулись в него, плотно прижавшись друг к другу. Я сел на песчаный выступ и посадил Леру на колени. Она была мокрая и скользкая. Теперь мы находились в безопасности. Сухой, накаленный солнцем песок быстро согрел нас и обсушил. Лера больше не дрожала, и только когда сверкала молния, инстинктивно пригибала голову.
Я обнял Леру за плечи и прижался щекой к ее щеке. Мне захотелось поцеловать ее. И тут случилось чудо. Она повернула голову, крепко обхватила мою шею и поцеловала меня в губы.
…Дождь кончился так же быстро, как и начался. Но мы не сразу даже заметили это, а когда выбрались из укрытия, туча-медведь уже распалась на куски. Как видно, солнце оказалось сильнее ее. Оно вновь сияло над нашими головами, словно поздравляя нас с тем, что мы любим и дали клятву любить друг друга вечно.
Лодка была чуть ли не доверху залита водой, и в ней плавали сарафанчик и босоножки. На дне лежал пакет с продуктами и мое обмундирование.
«Надо бы перевернуть вверх дном, когда подплыли к берегу, — мелькнула запоздалая мысль. — Совсем потерял голову».
Лера выловила все вещи, и мы, опрокинув лодку, вылили из нее воду. Когда я опять сел за весла, Лера достала из карманчика маленькую расческу и стала причесываться. Она вдруг засмеялась.
— Мы, наверно, похожи с тобой на Адама и Еву, изгнанных из рая.
Я тоже засмеялся.
— Это плохо, да?
— А по-твоему?
— Это отлично, потому что…
— Ну, значит, мы можем со спокойной совестью плыть дальше, — перебила она. — Не правда ли?
— Конечно. Мы будем плыть долго-долго. До самой старости.
Лера не ответила, только внимательно посмотрела на меня и опустила глаза. Мы обогнули мыс и сразу оказались напротив того места, где отдыхали наши ребята. Завидев нас, они замахали руками, закричали. Лера подняла кверху целлофановый мешочек, как бы оправдывая этим наше отсутствие.
Самым удивительным, однако, явилось то, что туча-медведь, вынудившая нас преждевременно пристать к берегу и укрыться от дождя в песчаной нише, здесь не обронила ни одной капли. Впрочем, я не жалел о непредвиденной остановке, хотя мы и не попробовали ухи. Ее съели, не дождавшись нас. Соль нашлась у кого-то из семейных.
Только под вечер вернулись мы в расположение части. Шли вдвоем и не по дороге, а лесом, то и дело останавливались и целовались.
— Мне навсегда запомнится этот день, — сказал я Лере возле женского общежития.
— И мне, — ответила она.
Страница пятьдесят седьмая
