— А ты уверен, что это был твой отец? Форма с накидкой — это всего лишь форма с накидкой.
Роза уверенно кивнула головой.
— На нем была большая шляпа. Он ее носит, сколько я себя помню. Она совсем немодная. Такие сейчас уже давно не носят.
Слова Габриэллы о ее детях шокировали меня, и мне был совершенно понятен гнев капитана. Но не могли ли дети ошибиться? Да и видели ли они его лицо, или?.. Ох уж эта накидка! И человек сегодня в саду, был в накидке. И почему только я должна обо всем этом думать? Лучше бы всю жизнь оставаться в неведении.
— Что же нам делать? — спросила жалобно Роза.
Разочарование в ее словах резануло меня по сердцу. Я обняла обоих детей и попыталась продемонстрировать им уверенность, которой у меня самой не было.
— Вы должны забыть о том, что вы видели в тот вечер. В этом нет полной ясности. Помните об этом, и рано или поздно мы узнаем правду, что человек в накидке был не ваш отец, а кто-то другой…
— Кто? — спросил Пен.
— Этого мы пока не знаем. Но узнаем со временем.
— А узнаем ли мы про это? — Пен полез в карман своей потертой жилетки из кожи. Сияющая вещица лежала на его ладони. Бриллиантовая сережка.
— Где ты ее нашел? — воскликнула я возбужденно.
— В комнате отца, когда я ходил за бренди для вас.
— Кто-то подбросил ее туда, чтобы обвинение пало на него, — проговорила я быстро, чтобы оправдать Николаса. — Ты нашел там и другие драгоценности? Где она лежала?
— У меня не было времени, чтобы осмотреться. А сережка лежала прямо напротив потайной двери в комнате отца. Может, он спрятал драгоценности в потайном ходе, а сережку уронил в спешке.
Я была просто ошарашена.
— Спрячь пока эту вещицу, Пен. Спрячь в надежном месте. Мне нужно время, чтобы подумать. Завтра утром я буду знать, что нам делать дальше.
В данный момент я понятия не имела, что предпринять. Я знала только, что должна разрушить обвинения детей против Николаса.
Пен взобрался на стул и забросил сережку на верхнюю полку шкафа. А затем посмотрел на меня неуверенно и вопросительно.
— Вот увидите: все прояснится, — заверила я детей, хотя сама совсем не была в этом уверена. — Вор хотел, чтобы мы подозревали твоего отца. Разве вам это не понятно?
Они кивнули головами в знак согласия. Роза прижалась ко мне, и я нежно поцеловала ее в лоб.
— Спокойной ночи, моя дорогая, — проговорила я. — И не грусти, пожалуйста. Мы наверняка скоро узнаем всю правду.
— Но мы же видели все своими глазами, — воскликнул Пен нетерпеливо. — Мы можем лищь узнать, почему он это сделал. Хотя, в принципе, мы знаем даже и это. Мы ни в чем не упрекаем отца. И никогда не упрекали. — Он робко взглянул на меня. — Мы хотим только, чтобы он не сделал вам ничего плохого. Обещаете нам, что вы не выйдете замуж за него, пока не убедитесь, что он не обидит вас?
Я с легкостью заверила их в этом, потому что он не обещал на мне жениться и не предлагал мне своей руки.
Они вроде бы успокоились и отправились в свои комнаты.
Через некоторое время я услышала, как в коридоре мисс Эмилия пожелала Николасу спокойной ночи. Потом раздался стук в мою дверь.
Я открыла и остановилась у двери. Передо мной стоял капитан Брендон. Просьбу пропустить его внутрь я решительно отклонила. Мы и так себя достаточно скомпрометировали. Тогда он поинтересовался, как я справляюсь с детьми,
— Дети ни в чем не виноваты, — объяснила я ему. — В этом вы можете быть совершенно уверены.
Он нахмурил лоб.
— Я хотел бы быть в этом так же уверен, как и вы. Вы ведете себя так, словно знаете что-то, чего не знаю я.
— Можно задать вам вопрос? — спросила я, глубоко вздохнув.
— Давайте!
— Были ли вы Англии, когда умерла ваша жена?
Он был заметно удивлен.
Я полагала, что он будет искать какие-нибудь оправдания, но он только сказал:
— Конечно же, нет. Это вас удивляет? — добавил он иронично. А затем: — Еще вопросы будут?
— Не видели ли вы в этом доме драгоценностей де Саль? — продолжала я холодно.
Он с минуту изучающе смотрел на меня, прежде чем холодно произнес:
— Нет. До сих пор нет. Но, очевидно, меня подозревают в их воровстве.
— Нет-нет! — возразила я порывисто. — Я только хотела услышать это от вас. И только!
— Теперь вы это услышали.
Еще ни разу он не разговаривал со мной таким ледяным тоном. И его вежливый поклон был для него нехарактерен.
— Спокойной ночи, — пожелал он мне. — Мне кажется, что я должен сейчас дать вам время, чтобы к завтраку вы подготовили новые вопросы.
Такая обидчивость была ему несвойственна. Я хотела прямо с утра привести к нему Пена и Розу. Отец и дети должны однажды высказаться сполна и устранить взаимное недоверие.
Я проснулась на рассвете. Какой-то шум разбудил меня: как будто хлопнула дверь прямо под моим окном.
Любопытство подняло меня с кровати. Может быть, это капитан вышел из дому в такую рань?
Я осторожно открыла ставни и остолбенела.
Это были Пен и Роза. Пен нес в руках маленький чемоданчик, а Роза прижимала какую-то куклу к своему коричневому пальто. Я распахнула окно и прокричала:
— Пен! Роза! Я должна с вами поговорить! Подождите меня, пожалуйства! Вы должны меня выслушать!
Роза приостановилась, но Пен прибавил шагу. Он бросил чемоданчик в лодку, качавшуюся возле берега, и вскочил в нее сам. К моему облегчению, я не заметила в лодке ни весел, ни паруса. Итак, ему придется вернуться назад.
Я накинула что-то на себя и устремилась вниз по лестнице.
С того момента, как я видела детей из окна, не прошло и пяти минут, но на том месте, где стояла лодка, я не увидела ни детей, ни чемоданчика. Неужели они нашли другую лодку, оснащенную всем необходимым? Или они где-то спрятались, выжидая подходящего момента для отплытия?
Я пробежала к кухне, чтобы сократить путь. За домиком прислуги я заметила пригнувшуюся фигуру. Наверняка это был старик Жиро. Он стоял спиной ко мне, и все его внимание было направлено на болотистую воду, в которой он шарил длинным шестом.
Только я хотела его окликнуть, как он неожиданно стремительно выпрямился и быстро принялся разминать затекшую спину энергичными движениями. За несколько секунд он разрушил образ старика.
Глава четырнадцатая
Он выглядел совсем молодо в этот момент. Значит, все это время Жиро только изображал из себя сгорбленного старика? Значит, он не так безопасен, как я себе представляла?
Я машинально стала пятиться назад. Солнце встало уже довольно высоко и осветило золотистым светом маленький мирок «Голубых Болот». И хотя я не проронила ни звука. Жиро неожиданно
