светило солнце и девушка поняла, что проспала всю ночь напролёт. Она села на постели, пытаясь представить себе, что всё произошедшее накануне — только плод её воображения. Какие бы страшные картины оно ей ни рисовало.
Подушка была примята и Лина провела по ней рукой, чтобы разгладить. Она была мокрой. Лина вспомнила свой страшный сон и решительно потрясла головой, прогоняя плохие мысли. Он вернётся, она знает это. Просто не может не вернуться!
Он просто не может бросить всё то, что у них было, всё то, к чему они стремились, и исчезнуть из их жизни. Не может!
Он был её опорой, надеждой, её любовью.
Её частью…
Действительно, частью. Сейчас, когда Лина взглянула на соседнюю подушку, на которой обычно спал Сева, и которая была нетронута, горло её сдавили рыдания.
Подушка была без знакомой впадинки от его головы. Сева всегда спал очень спокойно, и даже утром было можно сказать, как именно он спал. На спине, или на боку.
Лина снова потрясла головой, начиная понимать, что уже думает о муже в прошедшем времени.
Этого нельзя допускать. Просто нельзя! Иначе всё! Всё, что было ценным в её жизни, исчезнет, как её сегодняшний сон.
Вот сейчас нужно только представить, что дверь в их комнату откроется и на пороге появится Сева. С мокрыми волосами, красивый, с нежной улыбкой на губах. Протянет ей её любимые водяные лилии и скажет: «Киса, прости, я просто задержался!».
Дверь действительно стала открываться, и Лина замерла в ожидании.
В щель от приоткрытой двери просунулась заспанная мордашка трёхлетней дочки Юры и Юли. Она родилась через две недели после свадьбы родителей, и Юля часто шутила, что её просто вынудили выйти замуж, чтобы дать дочери фамилию мужа.
Она уставилась своими большими глазёнками на Лину и стала потихоньку протискиваться в дверь.
Потом приложила палец к губам и заговорщицким шёпотом произнесла:
— Мама снова послала меня на тебя посмот’еть. Спишь ты или нет.
Она осторожно прикрыла дверь и подошла к сидящей Лине.
— Здравствуй Настенька! — поздоровалась Лина с ребёнком, и та проворно забралась к ней на колени.
— П’ивет! — ответило сероглазое чудо и, нахмурив бровки, посмотрело прямо в заплаканные глаза Лины. — Ты вче’а не п’ишла ко мне. Я очень тебя ждала.
Лина не знала, что ответить малышке, как объяснить, почему она весь вчерашний день провела на берегу озера, где безуспешно прождала возвращения мужа.
Но Настя и сама знала причину.
— Дядя Сева п’опал да? — участливо произнесла она, погладив мягкой ладошкой щёку Лины.
Лина только кивнула, стараясь не расплакаться при ребёнке.
Но и тут Настя удивила её. Она обхватила её голову и неуклюже прижала к себе.
— Ты поп’ачь, поп’ачь. С’азу легче будет.
Лина не смогла больше сдерживаться, она снова разрыдалась, прижимая к себе маленькое, тёплое тельце. Настя молчала, только всё сильнее притягивала к себе голову Лины.
Наконец, рыдания стали стихать, и Настенька начала просто поглаживать волосы Лины.
— Со мной всегда тоже так. — Доверчиво объясняла девчушка, — Я тут кук’е ногу ото’вала и тоже ‘аст’оилась. И пока не поп’акала, легче не ста’о.
Лина кивнула, принимая простые объяснения девчушки.
— Он ве’нётся! — уверенно заявила Настенька, глядя куда-то в окно. — Они всегда возв’ащаются.
Лина недоумённо посмотрела на девочку.
— Кто это все? — не понимая, о чём идёт речь, спросила она.
— Ну, все! — неопределённо махнула рукой Настя, — ‘одители тоже часто уходят, и я сижу с бабушкой. И очень по ним скучаю. Но они всегда возв’ащаются. Может, у тебя п’осто бабушки нет?
Лина покачала головой.
— Нету.
— Ну, хочешь, я погово’ю с моей бабушкой, она может и с тобой посидеть, чтобы нам не бы’о так скучно?
Лина рассмеялась.
— Боюсь, твоей бабушке не понравится нянчиться с такой большой девочкой, как я.
— Пон’авится! — уверенно воскликнула Настя, — Она очень, очень хо’ошая.
Она замолчала ненадолго.
— Может, дядя Сева п’осто ушёл на ‘аботу и забыл сказать тебе об этом? — насупив бровки, спросила девочка.
Лина покачала головой. Ей и самой хотелось верить в то, что Сева просто забыл ей сказать, что ушёл куда-то и скоро вернётся.
— Ты знаешь, — снова доверительно произнесла малышка, — Тебе нужно ве’нутся туда, где есть его вещи. Так всегда легче. Я часто скучаю по маме и папе, когда их нет, и тогда иду в их комнату, смот’ю на их вещи и с’азу становится совсем легко.
Лина посмотрела на Настю. Та говорила такие разумные вещи для своего возраста, что ей порой казалось, что она разговаривает с взрослым человеком.
— А ты знаешь, Настюша? — обратилась она к девочке и та серьёзно посмотрела на неё. — Я так и сделаю. Поеду домой и буду ждать дядю Севу там.
Настя кивнула, как будто принимая тот факт, что до взрослых очень медленно доходит. Потом спрыгнула с её коленок и подбежала к двери.
— Одевайся быст’ее, там мама оладушки испекла. Мы тебя ждём.
И умчалась на кухню, оставив Лину одну.
Глава 7
Сразу после завтрака, Лина засобиралась домой.
Во время того, как вся семья Юли сидела за столом, не было произнесено ни слова. По крайней мере, касательно Севы и его исчезновения.
Инга и Альберт уехали ещё утром, заверив всех, что в случае необходимости они всегда на связи и примчатся по первому звонку.
— Ты уверена, что готова быть одна? — тихо спросила Юля, ставя тарелки в посудомоечную машину и поворачиваясь к Лине, которая как раз зашла в кухню, чтобы попрощаться со всеми.
Лина кивнула, потом подошла к подруге и крепко обняла её.
— Хочешь, я поеду вместе с тобой и поживу пока у тебя? — спросила Юля, слегка отстраняясь от подруги, чтобы взглянуть в её лицо.
Лина выглядела из рук вон плохо. Под большими синими глазами залегли такие же синие тени, щёки, и без того бледные теперь выглядели какими-то прозрачными, что ли. Она осунулась, уголки губ опустились вниз, а на лбу пролегла морщинка.
— Всё так плохо, да? — спросила Лина, поняв, что Юля рассматривала её всё это время.
— Не то, чтобы очень, но неважно, — уклончиво ответила Юля.
Они помолчали немного.
— Ну, так что? Давай поедем вместе? Если что, я всегда могу помочь тебе! — снова предложила Юля, но Лина только помотала головой.
— Нет, всё в порядке. Я буду ждать Севу дома.
