Джип взвизгнул шинами и, подняв с обочины облако пыли, резко рванулся вперед, вклинившись между двумя микроавтобусами. Водитель автомобиля, оставшегося сзади, возмущенно надавил на клаксон. Настя и Мухомор лежали в грязном кузове, глядя через низкий бортик на медленно приближающуюся стену небоскребов. Оба были погружены в раздумья о том, куда же их все-таки везут и не стоит ли выпрыгнуть из кузова, пока джип движется с небольшой скоростью. Оба, не сговариваясь, оставались на месте.
Спустя где-то сорок минут джип въехал на окраины, отданные на откуп городским трущобам. Здесь бурлила жизнь. Тысячи людей, индусов, китайцев, японцев, европейцев и бог знает кого еще сновали во всех направлениях. Все спешили по своим неведомым, но, вероятно, очень важным делам. Вот в подворотне кого-то били. Сильно били, ногами. Возможно, бедняга уже не жилец. Здесь оборванцы, облаченные в довольно странные и очень яркие лохмотья, воровато озираясь, обменивались чем-то, что они тут же прятали в глубине своих пестрых хламид. Наверное, шла бойкая торговля наркотиками или запрещенным софтом. Вообще здесь шла бойкая торговля всем, чем угодно. И кем угодно.
Торговцев и покупателей становилось все больше, и скоро, кроме группок людей, обменивающихся разными предметами, передающих из рук в руки деньги, не было видно никого. Правда, несмотря на повсеместность здешней торговли, вороватые движения не исчезали, а, наоборот, как будто становились более выраженными. Настя поняла, что это не необходимость, а что-то вроде традиции. По-другому здесь просто не торговали. Стало совершенно ясно, что это и есть блошиный рынок Калькутты, о котором говорил Чип. Именно сюда им надо было попасть в первую очередь.
Настя дернула Мухомора за штаны и кивком головы показала, что пора выбираться. Они оба встали в кузове, пытаясь улучить наиболее благоприятный момент, чтобы выпрыгнуть, но джип ехал довольно быстро, и прыгать было опасно. Внезапно машина резко остановилась. Мухомор и Настя рухнули друг на друга на дно кузова.
— Быстрее, — не пытаясь перекричать шум мотора, скорее самой себе, сказала Настя и, поднявшись на ноги, легко спрыгнула на дорогу. Следом за ней приземлился Мухомор.
Настя обернулась в сторону кабины автомобиля. Кто же все-таки их спаситель? Это так и осталось неизвестным. У Насти снова появилось навязчивое чувство, что она раньше где-то видела этого человека. И ей стало казаться, что видела она его при схожих обстоятельствах. Только вот когда и где? Да и когда еще у нее в жизни были схожие обстоятельства? Нет, она никак не могла вспомнить. И эти огромные черные очки… Они явно были надеты специально, чтобы скрыть лицо. Ведь сейчас никто такие не носит. Даже виртуальные очки со встроенным ком-пом, те, что позволяют выходить в Сеть откуда угодно, и то были на порядок меньше размером.
Из разбитого окна джипа показалась рука водителя. Он помахал им на прощание, и машина резко рванула вперед, окутывая окрестности сизым бензиновым дымом.
— Интересно, — сказала Настя, — кто это был?
— Ничего интересного, — насупленно ответил более прагматичный Мухомор. — Гляди, как бы потом счет-то не выставил за спасение. В этом мире никто никого просто так не спасает.
— Может, ты и прав, — заметила Настя. — Пошли, нам, если помнишь, надо комп купить и найти Лоуба. Хотя вряд ли можно найти того, кто давно уже покинул этот мир. Даже здесь.
— Хотелось бы знать, — заметил Мухомор, — каким образом ты собираешься покупать комп? Без денег-то.
— Тогда пойдем, спросим про Лоуба.
Первые попытки выяснить, не знает ли кто, где можно найти Лоуба, успехом не увенчались. Люди, занятые торговлей или обменом, шарахались от них, как от прокаженных. Что-то им не нравилось в их облике. А может быть, в вопросе. Это уже вселяло смутную надежду, что они находятся на верном пути. Мухомор пытался выяснить, не известно ли кому о Спруте. Некоторые начинали витиевато объяснять про какие-то дороги, но в конце концов оказывалось, что им рассказывают, как добраться к морю и купить разнообразные морепродукты, которые, несмотря на выраженную загрязненность местной акватории нефтепродуктами, все еще водились в округе в изобилии.
Прошло уже несколько часов, но они ни на йоту не продвинулись в своих поисках. Мухомор поинтересовался, сколько осталось денег, Настя посчитала. Получалось, что на ночлег не хватит. А проводить ночь в этих местах не местным, да еще не совсем понимающим, что они ищут, людям, похоже, совсем не стоило. Мухомор посетовал, что, мол, он всю жизнь мечтал увидеть Индию и в первый же вечер пополнить коллекцию местного банка органов. Решили хотя бы поесть. Нашли какую-то задрипанную забегаловку. И ту — с трудом. Похоже, что на барахолке есть было не принято. Забегаловка не внушала доверия ни антисанитарными условиями внутри, ни странным видом еды, ни вороватыми взглядами персонала. Настя, поковыряв палочками крошащуюся массу непонятного содержания, так и не отважилась отправить ее в рот. Мухомор уплетал за обе щеки, правда, беспрестанно ругая повара заведения.
— Лоуба не найдем, — говорил Мухомор, стремительно набивая рот едой, — так хоть пожрем по- человечески. Кто б тут про Лоуба-то знать мог. Кто этот Лоуб? Так, легенда. Да и то давно забытая.
Настя, наблюдавшая за официантом, облаченным в грязный, похоже, очень давно не стиранный, предположительно белый фартук, заметила, как тот вздрогнул при упоминании Лоуба и мельком покосился на них. Ага, первая зацепка. Но спросить напрямую — ничего не скажет. Как пить дать не скажет. Надо развить тему.
— Ну, знаешь ли, — сказал Настя, не отрывая глаз от грязного официанта, — Лоуба, по-моему, в этом мире все знают. Этот хакер творил такие чудеса, что фантастикой кажется. Как такое вообще человек мог сделать? Вот только нет Лоуба. Ни здесь, ни где еще. Погиб он. Во всех сводках передавали.
— А ты их видела, что ли? — спросил Мухомор.
— Кого? — не поняла его Настя.
— Сводки-то эти?
— А-а. Нет, сводки не видела. Я тогда еще пешком под стол ходила, когда это было. Так что даже если и видела, то не помню ничего. Но шуму было столько, что легенды до сих пор по Сети ходят. Лоуб — он настоящий герой Сети. Спрут-Лоуб, человек-компьютер.
Не переставая наблюдать за действиями официанта, Настя поднялась и направилась в сторону неказистой дверки неопределенного цвета с буквами WC. Помещение забегаловки было маленьким, поэтому траектория движения, куда ни иди, никак не могла не пересечься с вытирающим центральный столик официантом. Тот снова бросил в сторону Насти и Мухомора быстрый взгляд, но, заметив, что Настя тоже на него смотрит, тут же отвел глаза.
— Лоуб — он же просто сверхчеловек, — сказала Настя по-английски, как бы случайно задев официанта бедром. Тот встрепенулся и отскочил в сторону, но ничего не сказал.
В туалет Насте зайти пришлось. Все-таки это выглядело бы странно, если б она дошла до дверей и вернулась назад. Внутри отхожее место оправдало все ее ожидания. Даже, наверное, несколько превзошло их. На кафельном полу не было ни одной целой плитки, да и оставшиеся осколки покоились под двумя-тремя сантиметрами мутной зловонной жижи. Внутри кабинки с перекошенной, висящей на одной петле дверцей неуверенно стоял траченный унитаз, практически полностью погребенный под кучами застарелого дерьма. Запах вся эта картина источала неописуемый. Настя тихо порадовалась, что не стала есть принесенную ей еду, потому что ее желудок стал болезненно сокращаться в животе, пытаясь проложить себе выход наружу. Девушка стоически продержалась на пороге закрытого сортира три минуты, после чего пулей выскочила обратно в зал. Затхлый воздух забегаловки показался ей чистейшим кислородом после того, чем ей пришлось дышать в туалете.
— Неужели столь великий человек, как Лоуб, может жить в городе с такими сортирами, как этот, — искренне посетовала Настя. И, повысив голос, громко сказала Мухомору по-английски: — Наверное, старый Чип-энд-Дейл выжил из ума, раз решил, что в этом зловонии можно найти Лоуба. Если, конечно, его вообще можно найти.
Она вернулась за столик. После посещения туалета она не знала, куда ей деть руки. Ведь ей пришлось браться ими за ручку двери, чтобы войти туда и выйти! Одному богу известно, какие микробы могли жить на ней. Ей было страшно прикоснуться даже к одежде, хотя после событий последних двух дней ее джинсам уже ничто не угрожало. Куртку она бросила в самолете. Собственно, здешняя погода столь разительно отличалась от питерской, что было жарко даже в майке. Только бы не забыться и не почесать глаз, подумала Настя. Ей уже мерещились картины ее ярко-голубых глаз, заплывших белыми хлопьями гноя. Она
