— То, что хозяин кофейни слишком вольно ведет себя с тобой, заставило меня забеспокоиться о твоем благополучии и еще кое о чем, — холодно сказал он и, помолчав, добавил: — Ты сплетничала насчет ночи, которую мы провели вместе, Энджи?
Она густо покраснела, уязвленная тем, что уловила нотку ненависти в его словах:
— Разумеется, нет!
— Разумеется? — насмешливо передразнил он. — Ты не похвалилась, что тебе удалось подцепить своего босса? Сенсации быстро распространяются, как тебе известно, особенно такая, как эта.
Это переполнило ее терпение. Энджи вскипела.
— Негодяй! — выкрикнула она. Ее рука взметнулась к его лицу. В эту минуту она ненавидела Риккардо за то, что он заставлял ее чувствовать себя какой-то сплетницей, получившей слишком большую награду всего за одну ночь. — Ты считаешь себя таким неотразимым?
Но он молниеносно отреагировал и мгновенно, без всяких усилий, отразил надвигающуюся пощечину. Охватив рукой ее тонкое запястье, Риккардо притянул Энджи к себе. Она почувствовала жар, исходящий от его сильного тела.
— Это никогда не подвергалось сомнению, — прошипел он. — А ты не думаешь, что по твоей милости я могу выглядеть дураком?
— А тебя, высокомерная ты свинья, только это и заботит — твоя репутация?!
Он рассмеялся, понимая, что этими неосторожными оскорбительными словами Энджи перечеркнула свой дальнейший карьерный рост. Их профессиональным отношениям пришел конец, и теперь Риккардо мог больше не отказывать себе в том, чего он хотел. И чего она тоже хотела, судя по тому, как дрожали ее губы, а глаза превратились в два огромных темных озера.
— Нет,
Энджи попыталась сопротивляться ему. Попыталась сопротивляться самой себе. Но через несколько секунд поняла, что в этой борьбе ее ждет поражение. Злость сделала ее неистовой, а страстное желание — слабой.
— Риккардо, — выдохнула она, вцепившись в его широкие плечи, словно в них было ее спасение. Словно он был единственной ее опорой в жизни, и ей надо было держаться за него. Словно надо было вновь и вновь повторять его имя, чтобы убедиться в его реальном существовании. — О, Риккардо…
Из-за неприкрытых чувств в ее голосе он немедленно воспламенился. Вожделение — чистое, мощное и сильное — закипело в его жилах, когда его рука сжала прикрытую кашемиром женскую грудь.
— О-о, — выдохнула Энджи и обвила руками его шею, чтобы крепче прижать его к себе. Она не запротестовала ни тогда, когда он повалил ее на пол, ни тогда, когда начал гладить ее бедра, словно заново знакомясь с ней.
— Ты сводишь меня с ума… Ты знаешь это?
— Ерунда, — с трудом выдавила она.
Он попытался внушить себе, что не должен был делать это, но тут пришла другая мысль: может ли он раздеть ее донага? Было ли это время подходящим для того, чтобы она лежала нагая, распростертая на полу его кабинета?
Нет. И без того все происходящее было достаточно безумным, а подобное стало бы просто сумасшествием! Что, если кто-нибудь войдет? Риккардо начал поспешно снимать с нее платье. Никто не посмеет войти, предварительно не постучав. А он не мог больше ждать…
Энджи задрожала, когда его губы переместились с ее шеи и нашли ее губы. А когда она жадно ответила на этот дразнящий поцелуй, то почувствовала, как он начал стаскивать с нее колготки.
— Стоит ли… стоит ли нам делать это? — с трудом произнесла она.
—
— О!
— Расстегни брюки, — потребовал он дрогнувшим голосом.
Энджи, дрожа, подчинилась. Она легко справилась с мягким кожаным ремнем, а потом осторожно опустила «молнию» вниз.
— Пожалуйста, Риккардо, — умоляющим тоном произнесла Энджи, когда он начал раздевать ее дальше.
— Мне остановиться? — вкрадчиво спросил он.
Взглянув на него, она увидела, что его насмешливый тон совершенно не соответствует выражению его черных глаз. И тут вдруг Энджи стало безразлично все, кроме него. Как всегда и было…
— Нет, не останавливайся, — прошептала она. — Просто займись со мной любовью.
И хотя Риккардо совершенно не мог согласиться с тем, что она произнесла, — в их поспешном соитии не было никакой любви, — он не был в силах сказать что-либо. Все, что он мог сделать, — это навалиться на нее. И все, что он мог почувствовать, были ее податливость и то, как она вцепилась в него.
Прошла, кажется, целая вечность, прежде чем он почувствовал, что разум вернулся к нему. Энджи крепко обнимала его, словно не собиралась отпускать.
Она довольно потянулась — и Риккардо с неохотой, которая удивила его самого, медленно начал высвобождаться из ее объятий.
— Ты бы привела в порядок свою одежду, — резко бросил он.
Его бесцеремонные слова вывели Энджи из того мечтательного состояния, в котором она пребывала, и она открыла глаза. Если она и рассчитывала, что услышит страстные признания после выплеска такой страсти, то, увы, ее ждало полное разочарование. А она-то размечталась, что не безразлична Риккардо… Как можно так ошибаться? Разве хоть один надменный аристократ может когда-нибудь увлечься женщиной, с такой беспечностью позволившей ему овладеть ею прямо на полу его кабинета?
Энджи медленно села и, все еще чувствуя головокружение и легкую пустоту, схватила свои отброшенные колготки. Ее щеки горели от стыда.
— Мне надо… освежиться, — сказала она и нетвердыми шагами, босиком, направилась к ванной комнате, примыкавшей к кабинету. И здесь, оставшись одна, она постаралась привести в порядок чувства и себя саму. К счастью, Риккардо со своим европейским воспитанием позаботился о том, чтобы ванная была оборудована всем необходимым.
Энджи была уверена, что Риккардо ушел из своего кабинета, пока она отсутствовала. Разве так не было бы проще для них обоих? Он мог уйти, а потом вернуться, словно ничего не произошло. Сделать вид, что такого бурного и эротического эпизода вообще никогда не было! Но он не ушел. Он все еще был там, хотя, слава богу, встал с пола и привел в порядок свою одежду. Стоя около огромного стола с видом монарха, взирающего на одного из своих верноподданных, он лишь взглянул на Энджи, когда она с высоко поднятой головой снова вошла в его кабинет.
Но она же только что занималась с ним сексом, таким невероятно возбуждающим, какого и представить себе не могла! Так что Энджи совершенно не собиралась делать вид, что ничего не произошло. Произошло и ей было необходимо понять, что будет теперь.
— Ну и что теперь, Риккардо?
Прищурившись, он снова посмотрел на нее. Вернее, на ее спину, потому что Энджи стояла, наклонившись, чтобы надеть туфли. А потом она выпрямилась. И это было… поразительно. Он сглотнул. Если не считать ее слегка порозовевших щек и более яркого блеска глаз, никто никогда не подумал бы, что она только что занималась каким-то значительно более утомительным делом, чем набор текста письма под диктовку. И воспоминание о том, с какой готовностью она изгибалась под ним, снова начало возбуждать его. Как могла эта чертова серая мышка так возбуждать его?!
— Ты хочешь найти другую работу? Не желаешь больше работать со мной?
— Нет, — солгала Энджи. — Хочу.
Он улыбнулся:
— У меня к тебе предложение, которое, как мне кажется, устроит нас обоих, — медленно произнес он.
