злые наклонности, внушая помыслы и поползновения к порокам, которыми исполнен сам. Так, о волхве Елиме говорится, что он, злой и развращенный в самом существе своем, исполненный всякой лести и злобы, есть сын диавола, что отец его — сатана — это расположение его от привычки к порокам обратил в природу. Поэтому и апостол Павел, обличая и укоряя его, говорит:
62. А касательно второго представленного нами свидетельства, что в Иуду вошел сатана, нужно сказать следующее. Диавол, по некоторым наклонностям и признакам деятельности заметив, к каким порокам наиболее склонно сердце Иуды, узнал, что он доступен приманкам сребролюбия, и, открыв доступ к его страсти, внушил ему помысел, как получить обольстительные для него деньги, из–за корысти сделаться предателем учителя и Господа своего, променяв любовь на деньги и приняв от фарисеев и иудеев мзду за свое преступление. Этот помысел и дал сатане возможность, вошедши в сердце его, исполнить его нечестивейшим намерением. Следовательно, сатана вошел в него не по существу, а по действию, потому что входить в кого–либо может только природа несотворенная, которая приемлется многими, а диавол не есть восприемлем, по существу он есть не творец, а тварь, почему, как изменяемый, он пал из состояния святости и добродетели. Мы выше говорили, что восприемлемое, т. е. то, что воспринимается приобщением, есть нетленно и неизменно, а следовательно, и вечно, а то, что может изменяться, сотворено и имеет начало, и что нетленное и в отношении к прошедшему, и в отношении к будущему вечно. Таким образом, не сообщением природы или существа (как думают некоторые) диавол исполняет кого–либо или делается его обитателем, но в человеке, исполненном им, как бы живет своей лживостью, своими обольщениями и злобой. Этой лживостью он вошел и в старцев, которые в отношении к Сусанне изменили любовь на жестокость, вошел, исполнив душу их огнем страсти и поздней похотью старости. Ибо написано:
63. Достаточно, думаю, сказано на предложенное возражение. А так как представляется неприличным и неразумным отвечать на глупости и хотеть опровергать все, что ни взбредет на ум нечестивцев, ибо нечестиво не только предлагать нечестивые вопросы, но и хотеть рассуждать с противником о нечестивом, то я опускаю то, что обыкновенно суесловят изрыгающие против нас богохульные дерзости, именно, что если Дух Святой не сотворен, то Он есть или брат Бога Отца, или дядя Единородного Иисуса Христа, или сын Христа, или внук Бога Отца, или Сам есть Сын Божий, и в таком случае Господь Иисус Христос уже не будет Единородным, если имеет другого брата. Жалкие и достойные сожаления, не разумеющие того, что о бестелесном и невидимом нельзя рассуждать как о телесном и видимом! Быть братом или дядею, внуком или сыном — это имена телесные, слова слабости человеческой. Троицы же чужды все эти названия, и когда Она нисходит до некоторых из них, то Она нашими именами и несоответственными словами не выражает своей природы. Поэтому как святое Писание не говорит более о Троице, кроме того, что Бог есть Отец Спасителя и Сын рожден от Отца, то об этом только мы и должны рассуждать, и, так как доказано, что Дух Святой есть несотворен, разумевать из этого, что, не сотворенный по существу, Он есть истинно един Отцом и Сыном.
64. На этот раз по скудости слова нашего этого сказанного нами да будет достаточно в доказательство страха моего, что я дерзнул говорить о Духе Святом. Ибо, кто скажет хулу на Него, тому не отпустится не только в этом веке, но и в будущем, и никакого милосердия и прощения не будет дано тому, кто будет попирать Сына Божия и укорит Духа благодати Его, в Котором освящен. Это же должно разуметь и относительно Бога Отца. Ибо, кто скажет хулу на Него и соделает нечестиво, тот будет наказан без снисхождения, так как никто не будет предстательством за него пред Господом, по написанному: «А кто в Господа Бога согрешит, кто помолится за него?» Также, кто отречется и Сына перед людьми, от того отречется и Он пред Отцом и ангелами Его. Потому, если не дается никакого отпущения говорящим хулу на Троицу, то со всяким тщанием и осторожностью должно заботиться, чтобы не пасть при рассуждении о Ней даже в кратком небольшом слове. Тем более если кто захочет прочитать эту книгу, мы просим его очистить себя от всякого дела злого и нечистых помышлений, чтобы он мог просвещенным сердцем уразумевать сказанное и, исполненный святости и мудрости, простил нам, если исполнение оказалось ниже нашего намерения, чтобы он обращал внимание только на то, в каком духе сказано то или другое, а не на то, какими словами выражено. Ибо, как смело по совести мы усвояем себе дух благочестия, так искренне сознаемся, что далеки от подобающего совершенства речи, что не имеем ораторского изящества и красноречия, последовательности и связности в речи. Рассуждая на основании святых Писаний, мы старались благочестиво изъяснить написанное, но не отрицаем неискусства и недостатков нашего слова.
Слово противъ Арiя и Савеллiя [2]
2. Но, можетъ быть, кто нибудь скажетъ: все, что безначально, должно быть и нерожденно; какъ же возможно правильно назвать безначальнымъ Сына, самое имя Котораго указываетъ на начало? Ибо Сыномъ Онъ именуется потому, что рожденъ; а что рожденіе заключаетъ понятіе о начале, сего никто не отвергнетъ. Итакъ, если Онъ Сынъ, то для насъ ясно, что Онъ получилъ начало при рожденіи. А быть можетъ Онъ будетъ иметь и конецъ, скажетъ кто нибудь, разсуждая философски. И апостолъ говоритъ, что Онъ
Взойди со мною въ твердыню веры, дабы не быть увлечену тебе обольщеніенъ такихъ разсужденій какъ бы сильнымъ порывомъ ветра, подобно тому какъ съ узкой и открытой дороги прахъ сметается ветромъ
