100002… Двое мужчин, словно в трансе, напряженно следили за сменой чисел на счетчике, Твиссел первым пришел в себя.
– Никакого барьера нет! – радостно вскричал он.
– Но ведь был барьер, был! – отозвался Харлан. Страдание причиняло ему физическую боль. – Неужели они уже похитили ее и сняли барьер за ненадобностью? .. 111394-е. С отчаянным воплем «Нойс! Нойс! » Харлан выскочил из капсулы. Гулкое эхо заметалось по пустынным коридорам и замерло вдалеке.
– Харлан, постой! .. – крикнул вслед ему Твиссел, не поспевая за своим молодым спутником.
Бесполезно! Харлан стремительно летел сквозь безлюдные переходы в ту часть Сектора, где они с Нойс устроили себе какое-то подобие дома.
На мгновенье он подумал о возможности встречи со «сверхлюдьми», как их называл Твиссел, и почувствовал, что волосы у него встают дыбом, но стремление отыскать Нойс оказалось сильнее страха. – НОЙС!
И внезапно, прежде даже, чем он успел разглядеть ее, она оказалась в его объятиях; закинув ему руки за шею, она прижалась к нему всем телом и уткнулась щекой в плечо так, что его подбородок совершенно потонул в ее мягких черных волосах.
– Эндрю, – шептала она, задыхаясь в его объятиях, – где ты пропадал?
Тебя все не было и не было, я уже начала бояться.
Харлан отстранил ее и залюбовался ею с жадным восхищением.
– С тобой ничего не случилось?
– Со мной-то нет. Я опасалась, не стряслась ли с тобой беда. Я думала…
Она вдруг осеклась, и в глазах ее мелькнул ужас.
– Эндрю!
Харлан стремительно повернулся. Но это был всего только Твиссел, запыхавшийся от быстрого бега.
Выражение лица Харлана, должно быть, несколько успокоило Нойс, и она спросила более ровным голосом:
– Ты его знаешь, Эндрю? Он с тобой?
– Не бойся, – ответил Харлан, это мое начальство, Старший Вычислитель Лабан Твиссел. Ему все известно.
– Старший Вычислитель?!
Нойс испуганно отшатнулась. Твиссел медленно приблизился к ней.
– Я помогу тебе, мое дитя. Я помогу вам обоим. Я дал слово Технику, но он не хочет мне верить.
– Прошу прощения, Вычислитель, – проговорил Харлан без особых признаков раскаяния.
– Прощаю, – ответил Твиссел. Нойс робко и не без колебания позволила ему взять себя за руку.
– Скажи мне, девочка, тебе хорошо здесь жилось? – Я беспокоилась.
– С тех пор как Харлан оставил тебя, здесь никого не было?
– Н-нет, сэр.
– Никого? Ни одной живой души?
Нойс покачала головой и вопросительно посмотрела на Харлана.
– А почему вы спрашиваете?
– Так, пустяки. Глупая фантазия. Пойдем, мы отвезем тебя в 575-е.
На обратном пути Эндрю Харлан постепенно впал в глубокую задумчивость. Он даже не взглянул на счетчик, когда они миновали 100000-е и Твиссел издал громкий вздох облегчения, словно до последней минуты боялся оказаться в ловушке.
Даже маленькая ручка Нойс, скользнувшая ему в ладонь, не вывела Харлана из этого состояния, и ответное пожатие его пальцев было чисто машинальным.
После того как Нойс мирно уснула в соседней комнате, нетерпеливость Твиссела достигла предела.
– Объявление, давай сюда объявление, мой мальчик. Я сдержал слово. Тебе вернули твою возлюбленную.
Молча, все еще занятый своими мыслями, Харлан раскрыл лежащий на столе том и нашел нужную страницу.
– Все очень просто. Я сначала прочту вам это объявление по-английски, а затем переведу его.
Объявление занимало верхний левый угол 30-й страницы. На фоне рисунка, сделанного тонкими штриховыми линиями, было напечатано крупными черными буквами несколько слов:
АКЦИИ
ТОРГОВЫЕ СДЕЛКИ
ОПЫТНЫЙ
МАКЛЕР
Внизу мелкими буквами было написано: «Почтовый ящик 14, Денвер, Колорадо».
Твиссел, напряженно слушавший перевод, разочарованно спросил:
– Что такое акции? Что они хотели этим сказать?
– Способ привлечения капитала, – нетерпеливо пояснил Харлан, – бумажки, которые продавались на бирже. Но дело не в них. Разве вы не видите, на фоне какого рисунка напечатано это объявление?
– Вижу. Грибовидное облако взрыва атомной бомбы. Попытка привлечь внимание. Ну и что?
– Разрази меня Время! – взорвался Харлан. – Что с вами стряслось. Вычислитель? Взгляните-ка на дату выпуска.
Он указал на маленькую строчку в самом верху страницы: «28 марта 1932 года».
– Едва ли это нуждается в переводе. Цифры выглядят почти так же, как и в Межвременном, и вы без моей помощи прочтете, что это 19, 32. Неужели вы не знаете, что в то Время ни одно живое существо еще не видело грибовидного облака? Никто не смог бы нарисовать его так точно, кроме…
– Постой, постой. Ведь здесь всего несколько тонких линий, – сказал Твиссел, стараясь сохранить спокойствие. – Может быть, это просто случайное совпадение?
– Случайное совпадение? Тогда взгляните на первые буквы строк: Акции-Торговые сделки-Опытный- Маклер. Составьте их вместе, и вы получите слово АТОМ. По-вашему, это тоже случайное совпадение?
Разве вы не видите, Вычислитель, что это объявление удовлетворяет всем вами же выработанным условиям? Оно сразу бросилось мне в глаза, Купер знал, что я не пропущу подобный анахронизм. И в то же время для человека из 19, 32-го в нем нет никакого скрытого смысла.
В 20-м Столетии поместить такое объявление мог только Купер. Это и есть его послание нам. Мы знаем его положение во Времени с точностью до одной недели. У нас есть его почтовый адрес. Остается отправиться за ним. Во всей Вечности только один человек достаточно хорошо знает Первобытную Эпоху, чтобы отыскать там Купера, – это я.
– И ты согласен отправиться за ним? – Твиссел облегченно вздохнул.
– Согласен – при одном условии.
– Снова условия? – Твиссел сердито нахмурился.
– Условие все то же: безопасность Нойс. Я не выдвигаю никаких новых требований. Она поедет со мной. Здесь я ее не оставлю.
– Ты все еще мне не доверяешь? Разве я хоть в чем-нибудь обманул тебя? Что беспокоит тебя?
– Только одно, Вычислитель, – мрачно ответил Харлан, – только одно: в 100000-м был поставлен барьер. С какой целью? Вот мысль, которая не дает мне покоя.
Глава 17
КРУГ ЗАМЫКАЕТСЯ
Эта мысль неотвязно преследовала его. В суете приготовлений к отъезду время пролетало незаметно, но с каждым днем беспокойство Харлана становилось все сильнее. Сначала между ним и Твисселом, а позже между ним и Нойс встала стена отчуждения. Настал день отъезда, но и это не вывело Харлана из состояния мрачной задумчивости.
Когда Твиссел вернулся и заговорил с ним о специальном заседании Комитета, Харлан с трудом поддерживал разговор.
– Что они сказали? – спросил он.
– Ничего хорошего, – устало ответил Твиссел.
