всех сторон поля, объезжая карантин. И вот, когда туземец подъезжает к шоссе, то сейчас же на него вскакивает охотник-еврей прямо в санки и кончено, гайда в город, и он исчезает, как в пучине морской. Эти охотники делят каждо<го>, выехавше<го> прямо на охотника, но вот иногда не хватает туземцев, тогда начина<ется> и опера, и драма; здесь поднимается неимоверная вещь, страшно за лошадь и за туземца, перед ним или ему тычат каждый по мешочку соли, но вот кто больше покажет мешочек, за того туземец цепляется, валятся в санки и едут. Охотники без ружей, но у каждого мешочек соли, они сидят с утра, но иногда бывает, что внезапно на лошади появляется егерь, и тогда все кончено, драма заканчивается быстро, в одном действии „вперед“. Таким образом наводняется Витебск всем, чего хочешь, и мы уже грызем. Я даже жалею, что беллетриста нет, можно было бы закатить на пару тысяч страниц книжицу.
Жду от Вас два перевода по 1000 руб., приблизительно на 4 хлеба. Остальное ничего не принимают. Если кому удается послать вместе с хлебом фунт крупы, то нужно иметь большое развитие быстроты рук.
Теперь желаю Вам всего доброго, передайте привет Михаилу Осиповичу и детям.
Витебск, Бухаринская № 10, Художеств<енные> Мастерские.
28 декабря 19 года
Ваш проф<ессор> К. С. Малевич
<Приписка на первой странице письма:> Важное условие — высылайте тряпки для посылки, ибо нельзя достать ни одного аршина.
<В рамке:> Стоимость посылаемого хлеба 600 рублей».
(22) Журнал «Изобразительное искусство», единственный номер которого вышел в 1919 году, был органом Отдела Изо Наркомпроса; журнал был подготовлен Петроградской коллегией Отдела и издан в Петрограде. Журнал «Художественная жизнь. Бюллетень художественной секции НКП» издавался после переезда Наркомпроса в Москву. Здание редакции располагалось в Мертвом переулке, что дало повод Малевичу метафорически обыграть устарелость и мертворожденность, по его мнению, обоих печатных органов. Следует заметить, что определение «мертвый» еще до обретения журналом «Художественная жизнь» московского адреса обладало негативным ценностным смыслом для Малевича, входя в устойчивые конструкции «мертвая точка» (Малевич, т. 1, с.58), «мертвое эхо» (там же,с.59), «мертвая палочка» (там же, с. 67–68).
(23) Малевич К. О поэзии // Изобразительное искусство. Пб., 1919. № 1. С. 31–35 (см.: Малевич, т. 1, с. 137–141, 354). Ранний вариант статьи без редакторских купюр под авторским названием «Поэзия» опубликован в изд.: Малевич К. Поэзия/ Сост., публ., вступ. ст., подгот. текста, коммент. и примеч. А. С. Шатских. М.: Эпифания, 2000.
(24) Малевич К. Ось цвета и объема // Изобразительное искусство. Пб., 1919. № 1. С. 27–30 (см.: Малевич, т. 1, с. 137–141). Малевич входил в Музейную комиссию Художественной коллегии Отдела Изо Наркомпроса, участвовал в Первой конференции Отдела Изо по делам музеев в Петрограде в феврале 1919 года. Более подробно см. комментарии к статье «Ось цвета и объема» в изд.: Малевич, т. 1, с. 352– 354.
(25) Этот трактат Малевича под названием «О Я и коллективе» увидел свет в Альманахе Уновис № 1, выпущенном в мае 1920 года в Витебске тиражом пять экземпляров. Один из уцелевших экземпляров хранится в Рукописном отделе ГТГ, фонд 76/9.
(26) Сочинение «О чистом действе» было напечатано в Альманахе Уновис № 1. Витебск, 1920.
(27) Одно из самых ранних свидетельств обращения Малевича к архитектурному проекционизму, впоследствии реализовавшемуся в создании архитектонов.
(28) Через две недели, в письме от 3 апреля 1920 года в Москву художественному критику П. Д. Эттингеру (1866–1948), написанном по-польски, Малевич разовьет этот образ: «На выходе еще одна тема о Супрематическом четырехугольнике (лучше квадрате), на котором нужно было бы остановиться, кто он и что в нем есть; никто над этим не думал, и поэтому я, занятый вглядыванием в тайну его черного пространства, которое стало какой-то формой нового лика Супрематического мира, сам возведу его в дух <творящий>. Однако пан скажет, что слишком смело, может быть, мыслю. О нет, вижу в этом то, что когда-то видели люди в лице Бога, и вся природа запечатлела образ его <Бога> в облике, подобном человеческому, <но> и если бы кто из седой древности проник в таинственное лицо черного квадрата, может быть, увидел бы то, что я в нем вижу». См.: Два письма К. С. Малевича П. Д. Эттингеру/ Публ., пер., коммент. и примеч. А. С. Шатских // Малевич: Классический авангард 3. Витебск. Витебск: Витебский областной краеведческий музей, 1999. С. 41–42.
(29) В Петрограде в 1920 году Отдел Изо Наркомпроса выпустил книжку Малевича «От Сезанна до супрематизма», текст которой представлял собой смонтированные воедино крупные фрагменты ранее вышедшей книги «О новых системах в искусстве». Витебск, 1919. Судя по данному письму, Малевич предполагал напечатать свои неопубликованные рукописи, а не уже изданный текст. См. также: Малевич К. О новых системах в искусстве // Малевич, т. 1, с. 153–184 (фрагменты, выделенные в книгу «От Сезанна до супрематизма», набраны в этом издании курсивом).
(30) Полонизм Малевича; от польского kolowrot — водоворот, суматоха; на русском языке «коловорот» — ручное сверло.
(31) Данное письмо впервые опубликовано Ириной Меньшовой. См.: К. С. Малевич. Письмо к М. О. Гершензону (1920) // Эксперимент. Т. 5. Из архива Николая Ивановича Харджиева, хранящегося в Культурном фонде «Центр Хардижева — Чаги» при Музее Стеделийк в Амстердаме. Los Angeles: Charles Schlaks, Jr., Publisher, 1999. C.128–130. Данная публикация осуществлена в соответствии с текстологическими принципами публикатора, изложенными в предисловии к тому: «Читатель имеет возможность познакомиться с текстами писем Малевича в том виде, в каком они „предстали“ перед их адресатами» (Меньшова И. К публикациям текстов из архива Н. И. Харджиева // Там же. С. 6). В соответствии с этими принципами письмо Малевича опубликовано со всеми особенностями грамматики, пунктуации и стиля: слитным написанием предлогов со словами, грамматическими ошибками («ниско» вместо «низко»), несогласованностями, без знаков препинания.
(32) Из завершения фразы понятно, что Малевич имеет в виду микроскопы, с помощью которых возможно было бы видеть «последнюю бесконечность», т. е. бесконечность микромира, противопоставленную бесконечности макромира.
(33) Малевич здесь пишет о рецензии Абрама Эфроса на его персональную выставку. См.: Эфрос А. К. Малевич (Ретроспективная выставка) // Художест-венная жизнь (Москва). М., 1920. № 3. С. 39–40.
(34) Предыдущее письмо — первое, написанное после возвращения в Витебск из Москвы; следует предположить, что второе по счету Малевича письмо Гершензону, написанное, очевидно, в декабре 1920 года, не сохранилось.
(35) В конце 1920 года Малевич получил письмо Лисицкого из Москвы, где, в частности, сообщалось: «У меня сейчас вышедшая в Берлине книжка Уманского о новом искусстве в России, там есть о Вас и супрематизме, я в следующий раз пришлю перевод» (Эль Лисицкий. Письмо К. С. Малевичу и членам Уновиса из Москвы в Витебск от 21 декабря 1920 года. Письмо хранится в Фонде Харджиева — Чаги, Амстердам). Серия статей Константина Уманского под общим названием «Новые направления искусства в России» печаталась в немецком журнале «Арарат» в Мюнхене с начала 1920 года. Часть из них в переработанном виде вошла в книгу того же автора под названием «Новое искусство в России в 1914*1918», выпущенную на немецком языке осенью 1920 года совместно издательствами Hans Goltz, Munchen и Gustav Kiepenheuer, Potsdam.
(36) Малевич неоднократно упоминал об этой работе, называя ее «МЫ как утилитарное совершенство»; трактата с таким названием по настоящее время не обнаружено.
(37) Речь идет о большом сочинении, озаглавленном «Производство как безумие», датированном 1920 годом; судя по данному письму, Малевич завершил работу над ним в 1921 году. Рукопись не издана; хранится в фонде Малевича в Стеделийк Музеуме, Амстердам, инв.№ 5.
(38) В 1921 году в Витебске Малевич написал трактат «Мысль», один из вариантов текста, легший в основание второй главы второй части сочинения «Супрематизм. Мир как беспредметность, или