Стучат выстрелы винтовок — беспрерывно. Убивают всё живое. Не только людей — солдаты палят в дворовых собак и кошек. Сапоги по колено забрызганы кровью. Армия безликих убийц, делающих своё дело с равнодушием мясников. От смерти не спрячешься — огнемётами выжигают погреба и чердаки, струи пламени лижут крыши. Справа и слева от меня вповалку лежат убитые. Их много — десятки, а может, и сотни. Запомнился труп старухи в цветастом платке — она заслонилась рукой, словно защищаясь от пуль. На околице стучит пулемёт. Горящие люди выпрыгивают из окон и валятся на землю — крича от боли, корчась в конвульсиях. Пулемётчик без противогаза (молоденький, рукава засучены, на пилотке — серебряный орёл) снимает руку с гашетки. Оборачивается к напарнику:
— Полюбуйся, как они танцуют!
Оба хохочут. Ещё пара очередей — и всё кончено… Стоны утихли.
Главное чудовище стоит на холме: любуется горящей деревней в клубах дыма. На земле полотенце-рушник со следами крови. Он тщательно вытирал сапог. Второе чудовище подходит к нему, щёлкает каблуками, вытягивается по струнке.
— Господин полковник, задание выполнено. Мои люди прошлись по второму разу, проверили на всякий случай. Живых не осталось. Детей мы согнали в последний уцелевший дом у околицы. Прикажете готовить грузовик для вывоза в город?
Монстр смотрит на собеседника и снимает противогаз — его стёкла мутны.
— Нет. Зачем? Решайте вопрос на месте.
— Но… господин полковник… это же дети…
— Лейтенант, у вас приказ. Вы его слышали? Выполняйте!
Второе чудовище спускается с холма. Оно бредёт через шеренгу домов-факелов, к околице, откуда слышится детский плач. Делает знак солдатам. Те окружают хату, достают гранаты. Стоят у окон, ждут сигнала. Как удобно, когда ты в противогазе. Можешь хотя бы скрыть свои эмоции. А есть ли они у них на самом деле?
Они просто роботы… машины для убийства.
— Приготовиться… — глухо говорит чудовище и поднимает руку.
Он сошёл с ума. Что он делает? Почему солдаты не остановят его?!
Рука резко опускается. В окна дома, выбивая стёкла, летят гранаты.
ПЛАЧА БОЛЬШЕ НЕ СЛЫШНО. СТАНОВИТСЯ УДИВИТЕЛЬНО ТИХО.
Глава 4
Вечный лёд
…Судорожно дергая пальцами, Павел расстёгивает воротничок рубашки, — на шее остается багровый отпечаток. Воздуха, дайте воздуха! — дышать полной грудью невозможно. Сердце колотится так бешено, словно собирается взять золотую медаль по бегу на Олимпийских играх. «Какие игры? — мысленно усмехается Павел. — Негр Джесси Оуэнс в тридцать шестом году выиграл в Берлине аж четыре золотые медали, и на другие соревнования унтерменшей больше не допускали. С тех пор золото на каждой Олимпии честно делится поровну между РейхСоюзом и Ниппон коку… Серебро — кому достанется. Никакой интриги». Он резко останавливается — закружилась голова. Раз, два, три. Осталось пересечь дорогу, но нельзя ходить быстрым шагом. Почти четыре тысячи метров над уровнем моря, жуткое кислородное голодание. Чуть что, надо пить пилюли, иначе разовьётся горная болезнь — лёгкие переполнит кровь, и сдохнешь за несколько дней.
Посреди проспекта памятник, два золотых яка. С обеих сторон монумента развеваются флаги. Один — РейхСоюза, красный с орлом. Другой — с изображением снежного льва.
Огромный буро-белый дворец Потала словно врублен в горную скалу. Древнее пристанище далай- лам, с тысячей комнат — каждый далай-лама должен жить в новом помещении. Приплюснутые домики старого района, с золотыми крышами, из крашеных кирпичей. Горловое пение монахов в оранжевых одеждах. Дым сандаловых палочек над жертвенниками. И повсюду толпы паломников, от которых нет спасения.
Лхаса — как Трондхейм в Норвегии.
Но если Норвегия — это священное место, колыбель религии викингов, то Тибет — родина арийской расы. Сюда, в стены древних монастырей, вроде Ташилумпо, посылают учиться только лучших из лучших — отличников «Лебенсборна». На заре истории, от горы Кайлас со знаком свастики, в Европу дошагали племена ариев прекрасных белокожих воинов со светлыми волосами и голубыми глазами. Раса господ, отправленная богами на управление Землёй. Кайлас теперь на себя не похож, ископан сверху донизу, в дырках почище голландского сыра — и «Аненербе», и «Общество Туле» присылали в Тибет своих исследователей. Вход на раскопки платный — двести рейхсмарок. Землекопы «Аненербе» вообще углубились внутрь Кайласа на шесть километров: ребята искали доказательства теории «вечного льда» профессора Ганса Гёрбигера. Гёрбигер провозгласил: изначально небосклон украшали четыре Луны, три из них потом свалились на Землю как раз в районе Кайласа… Из лунных осколков и зародилась жизнь. Едва у археологов кончались деньги, руководитель экспедиции Шефер слал телеграмму в Берлин: «Нашли пробы лунного грунта как никогда близки к открытию», — и на его счёт сыпались рейхсмарки. После многолетних тщетных поисков Шефер ушёл в монастырь, став простым ламаистским монахом. Надеялся впасть в нирвану и увидеть путь в волшебную страну Шамбалу. «Общество Туле» вело отдельные раскопки, они искали подземное государство Агартха: круглый остров в океане из сладчайшего нектара, полный порхающих жар- птиц. Финансирование шло не только от Фонда Гиммлера, но и концернов вроде Круппа и Хейнкеля, — Агартха куда важнее, чем какой-то лёд. По легенде, в центре острова изливался «фонтан молодости», чья вода дарует вечную жизнь…
Разумеется, фонтан тоже не нашли. «Туле» лишь делало вид, будто верит в легенды, — как и в «Аненербе», там работали прожжённые циники, знающие, как осваивать бюджет.
…У входа в Поталу застыл броневик «Пантера» с эмблемой местного легиона СС «Будда Шакьямуни». Рядом скучали двое тибетцев в чёрной форме с оранжевыми шевронами на рукавах. Не дожидаясь вопроса, Павел протянул пластиковое удостоверение: без фото, но с номером. Смуглолицый обер-ефрейтор сунул карточку в считывающее устройство. Раздался жалобный, почти истерический писк, компьютер мигнул зелёным.
— Рады видеть, герр штурмбаннфюрер! — вытянулся эсэсовец.
Павел небрежно приложил два пальца к фетровой шляпе, он не любил приветствия в стиле «хайлюшек». Забрал карточку, не глядя сунул в серый бумажник из искусственной кожи. Все гости, въезжавшие в рейхскомиссариат Шамбала, подвергались тщательному обыску: им было запрещено иметь при себе любые изделия из мяса, кожи, костей животных или птиц. Таковы уж местные особенности. В 1937 году экспедиции «Аненербе» разрешили работать на условиях, что они не раздавят ни единого таракана, не прихлопнут ни одного комара. Ничего не поделаешь, тибетцы верят в переселение душ.
— Идите прямо, а потом вверх, и сразу налево. Прикажете вас проводить?
— Нет, спасибо. Все, что мне нужно, я найду сам.
Взобравшись на третий этаж, он протиснулся в узкий коридор: царство крохотных комнатушек с запахом пыли, затхлости и мышиной мочи. Павел улыбнулся — отвык, и дыхание легко не
