Видимо, ее ангел-хранитель на небесах похлопотал перед Всевышним, иначе Таня не могла объяснить свалившуюся на нее удачу: Роман обмолвился, что его приглашают на дачу, и если она хочет, то он может взять ее с собой.
– Там у моего знакомого домик – две комнаты и веранда. Не хоромы, конечно, но для ночлега сойдет. Собирается компания из местных и городских, у которых там дачи. Ну, еще пара человек там заночует. Ожидаются веселье и все дела.
Таня от радости чуть не подпрыгнула. Конечно же, она согласна! До заветной субботы оставалось полторы недели, и Таня стала ее не просто ждать, она ее ждала с нетерпением и готовилась к поездке. Самым сложным было попросить у родителей денег на обновку. Все ее вещи не годились. Во-первых, они старые и в них не будет удачи, а во-вторых, Роме нравилось, когда девушки носят платья, он об этом сам сказал – обмолвился невзначай.
Как назло, отношения с матерью натянулись до предела. Так уж получилось – они мало разговаривали, и чем меньше разговаривали, тем стремительнее контакты сводились на нет. Таня решила, что это не ее проблема, ей и так хорошо. Захотят родители что-то менять – пожалуйста, она не возражает, но сама для укрепления мира в семье ничего делать не станет. Но девушка не думала, что ей придется обращаться к родителям с просьбой. И тут удача – мама, словно почувствовав, сама неожиданно проявила участие. Вообще неделя выдалась на редкость фартовой. Все складывалось гладко, даже солнце светило по- особенному.
Прекрасное розовое платье сидело на тонкой Таниной фигурке идеально. Шестнадцать лет – благоприятный возраст, когда фигура красива без всяких усилий: бедра узкие, грудь высокая, талия на месте. Почти все юные девушки тонкие да звонкие. Образ Мальвины для Тани был непривычен, а потому делал ее растерянной. На Рому платье произвело благоприятное впечатление – он удивленно распахнул глаза и приоткрыл рот, но комплимента не произнес. Выпал в осадок и от восхищения не подобрал слов, – обрадовалась произведенному эффекту Таня.
– Знакомься, это Дима и Слава, – представил он своих спутников, на которых Таня до этого не обращала внимания.
На платформе, где они встретились, народу толклось много, и компаньоны среди толпы затерялись, тем более что взгляд девушки был сосредоточен только на Романе. Парни с рюкзаками молча кивнули, что означало: «Очень приятно».
– А, Тайна! – узнал ее Слава.
Таня сощурила свои близорукие глаза, пытаясь лучше разглядеть лицо парня. Кажется, она его уже видела однажды – он был бойфрендом ее одноклассницы Катьки. Катька считалась первой красавицей класса, она ладила с Таней и при этом ее ненавидела за то, что мальчишки отдавали предпочтение ей.
Они все вместе вошли в электричку, которая повезла их на восток, в сторону Новгородской области. В дороге Дима и Слава разговорились и оказались компанейскими ребятами. Под пиво разговор пошел веселее. Выяснилось, что они живут в Колпино и учатся в автодорожном техникуме. Еще Таня узнала, что парни собираются остановиться в тех же самых «хоромах», что и они с Романом, поскольку своей дачи у них нет. Вместе веселее, подмигнул ей захмелевший Славик. Дима вытащил из полиэтиленового пакета допотопный двухкассетник, нажал на кнопку.
– хрипел магнитофон наперебой со стуком колес.
– Путана, путана, путана, – затянула пьяная компания.
– Молодые люди! Нельзя ли потише!
– Выключите это безобразие! – возмутились пассажиры.
– Чем вам не нравится наша музыка? – прибавил громкости Дима.
– Не нарывайся, выключи, – посоветовал приятелю Дворянкин.
– Да что это старье слушать! – поддержала его Таня.
Парень нехотя нажал на «стоп» и, насупившись, открыл очередную бутылку пива.
– Гопники! Сажать таких сразу, чтобы жить людям не мешали!
– Непутевые, и девица с ними непутевая! Ишь, зенки за лохмами спрятала! Тьфу ты, прости господи! – продолжала склоку толпа.
Таня демонстративно отвернулась к окну, жуя жвачку. С виду она никогда не выглядела пай-девочкой: носила мальчишечьи рубашки, штаны-бананы, четыре серьги в ухе – по выражению Чапы, ухо вилкой прокалывала, да и вела себя обычно не как комсомолка-отличница, но проституткой ее еще никто не называл. Теперь же, одетая в розовое платье с воланами, Таня считала себя похожей на Мальвину – именно такой образ вертелся у нее в голове. И тут на тебе – проститутка. Ей стало неприятно и обидно от того, что ее так оскорбляют, особенно при Романе. А еще больше ее задело то, что Дворянкин спокойно на это смотрит и даже не думает за нее заступаться.
Таня была еще той щучкой, ей палец в рот не клади. В другой раз она мигом бы «отбрила» того, кто посмел ее обозвать, но сейчас… сейчас она растерялась. Напротив сидел ее рыцарь, в которого она была по уши влюблена, но получалось, что он вовсе не рыцарь. Если раньше Таня внушала себе, что он ее любит, но тихо и по-своему и стесняется проявить чувства, то теперь ясно поняла, что ничего подобного – Роман ее не любит! Это было уж очень неожиданным откровением, чтобы так сразу его принять. А главное – собственные чувства. Что с ними прикажете делать? Ведь любовь из сердца не вытравишь в одночасье, пусть даже неразделенную. Вопреки доводам здравого смысла любовь будет жить в сердце, питаясь призрачными надеждами и согреваясь пустыми фантазиями в зимнюю стужу одиночества, она будет тонуть в болоте равнодушия, но как за соломинку цепляться за каждый взгляд, улыбку, теплое слово любимого, пока однажды не умрет естественной смертью.
Так они и ехали всю оставшуюся дорогу молча: Дима и Слава кемарили, Роман читал прихваченный из дома журнал, а Таня думала. И чем дольше затягивался мыслительный процесс, тем больше находила она оправданий Дворянкину.
Роман правильно поступил, что промолчал.
Иначе, может, мы и не доехали бы вовсе, пришел бы наряд милиции, и высадили бы нас на каком- нибудь полустанке в лесу. Неприятно, да, но его понять можно – он благоразумный, не лезет на рожон, – пришла она к умозаключению и улыбнулась Дворянкину.
Роман оторвался от чтива и заговорщицки ей подмигнул. Таню как током дернуло. Его подмигивание – такое многозначительное и обаятельное – предвещало новый виток их отношений. Кажется, в дачном домике мало спальных мест, а значит… Таня представила, как они с Дворянкиным проведут эту ночь вместе. Сначала будут гулять под куполом звездного неба, сидеть на берегу тихой речки, где Роман прошепчет слова любви, станут целоваться при луне и на рассвете придут в дом, чтобы уснуть в обнимку.
Электричка тихо подкатила к станции, они торопливо вышли на немноголюдную платформу с причудливым названием Сыть.
Дачный поселок состоял из нескольких старых деревянных избушек с огородами – некоторые из них, совсем ветхие, были в запустении, – и новых кирпичных домов. Когда-то здесь была большая деревня Масловка, известная во всей округе своим потрясающим сливочным маслом, которое ничуть не уступало знаменитому вологодскому, а то и превосходило его по вкусовым качествам. Теперь же сливочное масло здесь никто не готовил, разве что одна Никифоровна иногда к Пасхе трясла в руках литровую банку со сметаной, сбивая ее в крупинки. В итоге долгих встряхиваний получался маленький кусочек желтого маслица. Зато ароматный и свой.
Центром поселка считался небольшой пятачок с автобусной остановкой, куда давно уже не заезжал ни один автобус, но знак с облупленной краской и изрисованная деревянная будка со скамейкой остались. Остановка стояла на отшибе поселка, около грунтовой дороги, выходящей к шоссе. Тем не менее это место пользовалось популярностью – из-за скамейки, на которой собиралась молодежь, и особенно из-за продуктового ларька, открытого оборотистым предпринимателем из соседнего поселка. Продуктовым ларек назывался лишь условно, так как в нем преимущественно продавались сигареты и спиртные напитки, остальное – чипсы, шоколадные батончики, хлеб – в продажу поступало не всегда. Дачники продукты брали с собой из города, местные жители ездили за товарами на электричке и закупали сразу помногу. А в ларек приходили страждущие, поток коих не иссякал никогда, обеспечивая его хозяину стабильный доход.
