незнакомо. Водный простор, лесистый островок неподалеку… Надвигался вечер. Плыть, да еще не зная дороги, бесполезно.
— Давай к берегу, — растерянно сказал он.
— И я так думаю. Утром разберемся.
Они пристали к островку, и вдруг увидали в глубине его какое-то бревенчатое строение, похожее то ли на охотничью заимку, то ли на сарай. Сошли на берег и втащили нос лодки под дерево, нависающее над водой.
Иван подошел поближе к одинокому жилищу. Низкая крыша была сложена из крупной замшелой дранки. Сквозь узкое пустое оконце, напоминавшее бойницу, он заглянул внутрь. Здесь, очевидно, все же бывали охотники. На дощатом столе валялась патронная гильза.
Джек открыл дверь, плотно сбитую из жердей, и они вошли.
— Не беда, — весело потер он руки. — Переночуем по-человечески, под крышей. Не нужно палатку ставить.
Кстати, у него была палатка. Зачем он ее брал, если знал, что повсюду при желании можно отыскать жилье? Уж скорее б он взял с собой резиновую лодку, не рассчитывая на случай.
Неизвестно почему Иваном вдруг овладело беспокойство. И, пожалуйста, нате вам!
— Гляди… — тревожно удивился он.
В дальнем углу свисала с ржавого штыря тонкая цепь с прикованными на конце железными кольцами.
— Наручники? — воскликнул он, приблизившись.
— Они, — загадочный огонек мелькнул в глазах Джека. — Да… — поднял он их, рассматривая, и со звоном бросил. — Обыкновенные карцерные. Для задержания применяют облегченные, двуручные.
«Откуда такие познания?» — невольно подумал Иван, но расспрашивать почему-то не стал.
— Хорошее местечко, — безо всякой иронии заметил Джек.
— Еще бы… — хмыкнул Иван.
— Да тут, говорят, где-то лагерь был. Там, наверное, этого добра… Ну, ужинать пора, — сам себя оборвал Джек, направляясь к выходу. — Отметим это дело.
— Какое дело?
— Запросто могли куда-нибудь в болото врубиться, пришлось бы тогда в лодке ночевать. — Он вышел.
Оставшись один, Иван вновь огляделся. Больше ничего примечательного, кроме того стола и еще двух грубых табуреток, тут не было. Касаясь рукой стены — уже и стемнело, — он двинулся вдоль нее, чиркнув зажигалкой. Неясная тревога не покидала его, томило какое-то предчувствие. В робком свете появлялись под ногами то ветхое тряпье, то ржавые консервные банки.
Внезапно Иван коснулся пальцами неглубоких бороздок на бревне стены, на ощупь похожих на буквы. Он поднес зажигалку — на мягкой древесине выделялись процарапанные цифры и слова: «8.7.1975. Умираю, меня сюда…» Дальше надпись обрывалась. Иван посветил на пол — там блеснул крохотный, с ноготь, осколочек стекла. Он машинально поднял его.
Джек все не возвращался. Иван вышел наружу, не загасив зажигалку, ее язычок шевелился на слабеньком ветру… Отсвет упал на покосившийся кладбищенский крест, выступающий над густым низкорослым кустарником. Раньше, когда проходили, он этот крест не заметил.
— Эй! — испуганно крикнул Иван.
— Сейчас, — откликнулся с берега невидимый Джек. — Иду!
Ивану стало спокойней — не один здесь, в глуши. Он смело продрался к кресту, на нем оказались те же, но выжженные цифры: «8.7.1975». Ни имени, ни фамилии…
«Больше года прошло…» — невольно подумал Иван. Из-за бревенчатого угла вырвался свет. Джек шагал с фонарем, согнувшись под тяжестью поклажи.
— Ты где? — поводил он лучом, обнаружил спутника и попросил: — Помоги.
Он тащил рюкзак, весла и ружье.
Иван взял все, а оружие Джек почему-то не дал и ушел снова к лодке.
«Тоже боится», — усмехнулся про себя Иван.
Во второй свой заход Джек принес брезентовый мешок с палаткой и пухлый баул. Теперь только Иван запоздало поразился: как же это Джек допер из Ленинграда на озера — один! — столько барахла. Джек вынул из баула пару тонких одеял, затем осторожно поставил на стол керосиновую лампу с дутым стеклом.
— Весла-то зачем?.. — спросил Иван, хотя хотел спросить о другом.
— Мало ли что…
— Основательно устраиваешься.
Джек ничего не ответил, деловито выкладывая разные припасы.
— Надолго? — сострил Иван.
— Навсегда, — в тон ему ответил Джек.
Он был возбужден и все поглядывал на Ивана, зажигая лампу и прикуривая от нее. Суетливо достал из рюкзака две оловянные миски, две ложки, вынул было вилки, но сунул обратно. Руки у него подрагивали… Открыл банку тушенки. А потом, подумав, выудил из рюкзака большую, ноль семь, бутылку «Старки» и нашарил два стаканчика.
— Сохранил на обратный путь, — он потер ладони. Опять подумал и достал банку ананасового компота. — Хороший сегодня вечерок, хороший… — приговаривал он.
Иван изумленно смотрел на приготовления.
— День рождения у тебя, что ли?
— В точку попал, сынок. В точку… — пробормотал тот. — Словно заново родился… Отличный вечерок. Погудим сейчас. Живи одним днем! — воскликнул он, наливая водку в стаканы и гостеприимно приглашая к столу. — Кто знает, что будет завтра! Садись, чего стоишь?..
Мощными лапами он схватил его за плечи и резко усадил на табуретку:
— Ешь, пей, веселись!
— А ты?.. — струхнул Иван, стараясь не показать и виду.
— И я! — плюхнулся Джек на другую табуретку.
Он ни секунды не находил себе покоя. Двигал предметы на столе, перекладывал с места на место… «Наверняка в лодке у него еще бутылочка припрятана. Видать, здорово приложился, пока вещи собирал», — ободренно подумал Иван и, не ожидая нового приглашения, накинулся на еду, не забыв и про стаканчик.
Джек встал и, снова поглядывая на него, в приподнятом настроении расхаживал по сараю, бормоча:
— Сегодня твой день, веселись…
«Точно, — опять подумал Иван, — набрался, старый хрыч!»
— А ты чего ж? — вновь сказал, спохватившись, Иван.
— И я, — повторил Джек. Подскочил к столу и осушил свой стакан. — За тебя! — быстро налил и поднял снова. — Чтоб тебе легше жилось! Жизнь — она трудная.
— За тебя! — тоже поднял стакан Иван.
— И за меня, за меня… Как же без меня? — рассмеялся Джек. — У меня жизнь потрудней твоей будет! Тебе что, лежи себе полеживай, а мне… — он не договорил.
Под выпивку его поведение уже не казалось странным.
Джек, окосев, обнял Ивана за шею и прошептал на ухо:
— Тебе на меня жаловаться не придется. Я свое дело прочно знаю, большой стаж, но только ни- ни!.. — приложил он палец к губам и обернулся.
Ивана разбирал смех. Здоровяк, а забурел — с одной-то бутылки на двоих. Эк, разобрало!
За первой бутылкой последовала вторая…
Иван уже не удивлялся тому, что Джек, встав на цыпочки, вдруг вытащил из чердачного проема дюралевую раскладушку с плотным парусиновым низом. Он мог бы оттуда вынуть хоть цветной телевизор, Иван уже мало чему поражался.
