Кевин видел, как погасла флюоресцентная вывеска над бензоколонкой. Затем выключился свет в магазине. Из своего укрытия он смотрел, как Роджер запирает дверь. Продавец потянул ее несколько раз, проверяя, надежно ли заперто, и не спеша пошел к коричневому пикапу, стоявшему на дальнем конце засыпанной щебенкой половины парковки.
Мотор завелся со стоном и скрежетом — ослаб ремень вентилятора. Роджер несколько раз газанул, затем включил фары и медленно выехал на шоссе, направившись к центру.
Кевин подождал минут пять, удостоверившись, что Роджер ничего не забыл и не вернется. Шоссе перед магазином было пустым. Машин не было ни с той, ни с другой стороны. Кевин побежал к спрятанным канистрам. Оглядевшись еще раз, он понес одну из них к задней стене магазина, поставив у мусорных контейнеров. Затем принес вторую.
Одно окно второго этажа все так же освещалось голубоватым светом. Других огней в доме не было. Кевин не сомневался, что эти двое лежат обнаженными. В нем закипал гнев. Пора, подумал он. Пробил их час. Потянувшись за бензином, он вдруг увидел четыре канистры вместо двух, но, закрыв один глаз, убедился: все-таки две. Сделав шаг, Кевин отчего-то потерял равновесие — его резко повело вперед. Покачиваясь, он водил рукой, пытаясь схватиться за угол дома, но промахнулся и рухнул ничком, сильно ударившись о гравий. В глазах вспыхнули искры и звезды, и каждая прожигала голову новой болью. Стало трудно дышать. Он попытался подняться на ноги, но снова упал. Тогда Кевин перекатился на спину и стал глядеть на звезды.
Он не пьян, потому что он вообще не пьет, но с ним что-то творится. Белые точки звезд кружились все быстрее и быстрее, словно подхваченные гигантским торнадо. Кевин крепко зажмурился, но вращение все ускорялось. Он перекатился на бок, и его вырвало на щебенку. Не иначе, ему наркотиков подмешали: ведь, можно сказать, ни капли не пил целый день, но еще никогда не чувствовал себя так паршиво.
Ничего не видя перед собой, он водил руками, нашаривая канистру, и наткнулся на мусорный контейнер. Схватившись за край крышки, он попытался подняться, но его пошатнуло назад. Рывок оказался слишком силен: крышка со скрежетом сорвалась, и с грохотом упала вместе с Кевином.
Кэти вздрогнула от неожиданного звука, пробуждаясь от крепкого сна. Лишь через секунду она с трудом открыла глаза и села на диване. Спросонья она не поняла, приснился ей шум или что-то упало наяву.
Все было тихо. Кэти снова улеглась, позволив себе заснуть. Сон продолжился с того места, где его прервали. Она снова была на ярмарке, на колесе обозрения, но рядом с ней сидела не Кристен, а Джо.
Кевину все же удалось встать на ноги и выпрямиться. Он не понимал, что с ним происходит и почему его шатает. Он решил выровнять дыхание: вдох-выдох, вдох-выдох. Увидев наконец канистры, он шагнул к ним, едва не упав снова.
Но не упал. Подняв канистру, он поплелся к лестнице у задней стены дома. Потянувшись к перилам, он схватил пустоту, но на второй раз нащупал деревянную планку. Он нес наверх полную канистру бензина, как гималайский носильщик-шерп. Дойдя до площадки, он, задыхаясь, нагнулся отвинтить колпачок. Кровь прилила к голове, и Кевин едва не потерял сознание, но ухватился за канистру и удержался на ногах. Крышку он отвинчивал долго, потому что она то и дело выскальзывала у него из пальцев.
Открыв канистру, Кевин поднял ее и начал поливать площадку бензином, щедро плеснув и на дверь. С каждым взмахом канистра становилась легче. Полукруглые мокрые следы сразу впитывались в стену. Он лил направо и налево, стараясь облить задний фасад как можно больше, и двинулся вниз по лестнице, продолжая лить бензин широкими движениями. От резкого запаха его мутило, но он не останавливался.
Канистра почти опустела, когда Кевин ступил на гравий. Он тяжело дышал, с трудом сдерживая дурноту, но упрямо двигался к цели. У него были твердые намерения. Отшвырнув пустую канистру, он взял вторую. Он не мог облить стены до самой крыши, но делал то, что было в его силах. Смочив бензином одну торцевую стену, он перешел к другой. Наверху за окном по-прежнему работал телевизор, но все было тихо.
Он вылил остатки бензина на вторую торцевую стену, и у него ничего не осталось для фасада. Кевин посмотрел на шоссе. Машин по-прежнему не было. Наверху над ним смеялись обнаженные Эрин и седовласый. Эрин сбежала, Кевин почти настиг ее в Филадельфии, но тогда она называла себя не Эрин, а Эрика, а выдает себя за Кэти.
Он стоял перед магазином, думая об окнах. Может, эти двое уже встревожились, а может, и нет. Ему все равно. Ему нужна жидкость для растопки, или моторное масло, или скипидар — все, что угодно, лишь бы горело. Но если он не разобьет витрину, у него останется мало времени.
Он разбил стекло локтем, однако сирена не включилась. Вытаскивая осколки стекла из рамы, он почти не обращал внимания, что порезал пальцы и из них сочится кровь. Он сделал еще несколько ударов в стекло. Теперь Кевин счел, что отверстие достаточно велико, чтобы протиснуться, но наткнулся предплечьем на заостренный, как пика, осколок, глубоко вонзившийся в него. Кевин рванул руку, разрывая собственную плоть. Он уже не мог остановиться. Кровь потекла ручейками, капая на пол, смешиваясь с кровью из порезанных пальцев.
Холодильники у дальней стены были освещены. Кевин направился туда, мимолетно заинтересовавшись, горят ли вообще «Чириос» или «Твинкис». Или компакт-диски. Он нашел уголь и два флакона жидкости для розжига. Мало. Недостаточно. Кевин, моргая, огляделся в поисках чего-нибудь еще и заметил гриль в глубине магазина.
Природный газ. Пропан.
Подойдя к гриль-бару, он поднял отделявший покупателей барьер и подошел к мангалу. Включил горелку, вторую. Где-то должен быть клапан, но Кевин не знал, где его искать, а времени в обрез, кто- нибудь уже едет, а Коффи и Рамирес сплетничают о нем, пересмеиваясь и спрашивая, пробовал ли он крабовые котлетки в Провинстауне.
Увидев на вешалке фартук Роджера, Кевин бросил его в огонь. Открыв флакон с растопкой, который держал в руке, он полил из спрея стены вокруг гриля. Флакон был скользким от крови, но Кевин не понимал, откуда взялась кровь. Забравшись на прилавок, он неровными кляксами смочил потолок и спрыгнул на пол. Он тонкой струйкой лил жидкость вдоль фасадной стены, когда заметил, что фартук горит вовсю. Флакон опустел, Кевин отшвырнул его прочь и открыл второй, снова направив струйку в потолок. Языки пламени от фартука уже лизали стены. Он полил растопкой кассу и маленький столик за ней. Второй флакон тоже закончился. Поискав у кассы зажигалку, Кевин нашел целую пластиковую корзину с зажигалками, рядом со стендом с сигаретами. Забрав их, он, спотыкаясь, пробрался к разбитому им окну и вылез наружу, наступая на битое стекло и слыша, как оно, хлопая, трескается под его подошвами. Дойдя до угла, он щелкнул зажигалкой и поднес пламя к разившей бензином стене, глядя, как занялось дерево. Обойдя дом, он тронул зажигалкой мокрую от бензина лестницу, и огонь сразу взвился к самой двери на втором этаже, доставая языками до крыши. Осталась последняя стена.
Огненные цветы цвели уже повсюду, внутри рябило от пламени, ведь Эрин грешница и ее любовник грешник, а в Библии сказано: «…Которые подвергнутся наказанию, вечной погибели от лица Господа…» [18] .
Кевин отступил, глядя, как пламя начинает пожирать дом, и отер лицо, оставив на нем кровавые следы. В оранжевом колеблющемся свете он казался жутковатым монстром, выходцем из ада.
В ее сне Джо не улыбалась, сидя рядом с Кэти на колесе обозрения. Она тоже вглядывалась в толпу внизу, сосредоточенно сведя брови.
— Вон, — сказала она, указывая вниз. — Вон он, видишь?
— Что ты здесь делаешь? Где Кристен?
— Кристен спит. А тебе нужно вспомнить. Давай, напрягись.
Кэти послушно смотрела, но внизу было много людей, и все куда-то спешили.
— Где, что? — спрашивала она. — Я ничего не вижу.
— Он здесь, — сказала Джо.
— Кто?
— Ты знаешь.
Во сне колесо обозрения резко остановилось. Звук был громкий, как от разбитого стекла, и прозвучал сигналом к перемене. Праздничные краски начали бледнеть, толпа внизу исчезла, застилаемая облаками, которых не было секунду назад. Мир словно кто-то медленно стирал, и вдруг все померкло. Кэти окружила
