разрушить, и полагая, что потом кто?нибудь что?то построит… Более не смотрящее по сторонам, готовое пожертвовать не только собой — но и чем угодно наравне с собой. Такие люди в мире магглов бросали бомбы в детей, взрывали банкеты ради одного лица, убивали скорей руками солдат, которых потом сами же и казнили. Такие люди есть всегда. Они — убежденные. Убежденные кто угодно. Патриоты, революционеры, фашисты, антифашисты, расисты, человеколюбцы… Все эти люди верят в идею, борются за какую?то идею — где?то там, далеко. Они, не спрашивая позволения и согласия, кладут на алтарь своей идеи всё, что видят вокруг себя, в существующей реальности. Они понимают, что это — смешные жертвы во имя Той Большой Цели. Они никогда и не подумают спросить мнение самой жертвы о степени ее малозначимости. И не дай Провидение им это спросить и услышать стон возмущения — жертва превратится во врага, в предателя, в самое страшное и мерзкое, что только может быть в мире. Каждый должен быть способен принести себя и всё, что ему дорого, в жертву Той Большой Цели. Целью всех и каждого может быть только Та Большая Цель. И самое страшное даже не в том, что этой Цели никогда не достичь, что, если ее достичь, тут же станет ясна другая, Настоящая Цель. Страшно не то, что сама по себе глупа борьба за невозможное, и не то, что, разрушив прошлое, человек никогда не оставляет себе сил построить будущее.
Страшно то, что разрушают?то ладное, устраивающее большинство, жизненно необходимое — и разрушают по воле и решению горстки людишек, возомнивших себя мессиями на Земле.
Но так было и будет всегда.
Так было и будет в магическом мире и в мире магглов.
Так произошло и в истории борьбы Гарри Поттера и Темного Лорда. Так, в сущности, было с самого начала — просто сейчас сражающиеся поменялись сторонами. Правые стали левыми, а левые — правыми. С тою лишь разницей, что Той Большой Целью Темного Лорда есть иной мир — мир знаний, мир последователей и приверженцев, мир уважения и богатства; а Той Большой Целью Гарри Поттера есть уничтожение Темного Лорда вместе с его миром. Любой ценой.
* * *
Пока разворачивалась борьба, пока гремела Темная Революция, сотрясая все устои Магического сообщества, пока еще кипела настоящая борьба двух сторон — Гермиона и Генри уехали на Восток. Сыграв свадьбу, состоявшуюся через три месяца после выпускного, они покинули Великобританию и на три года поселились в Маньчжурии. Гермиона погрязла в древних манускриптах, из?под вороха которых с любопытством следила за уникальным историческим периодом, обещающим эпоху Возрождения в магическом мире. Если только никто не уничтожит великих реформ, испугавшись их, не предпочтет покончить с опасным смутьяном и крушителем вечных устоев.
Если у кого?то хватит на это сил.
Гермиона и сама прониклась идеями Темного Лорда. Она еще глубже изучила Черную магию, она окуналась в историю прошлого, искала там загадки и билась над их разрешением.
Лорд Генри с супругой как раз возвратились в Лондон из Китая, и леди Саузвильт прикоснулась к политике (но поняла, что этот процесс куда увлекательнее наблюдать со стороны), когда Темному Лорду написал Перси Уизли, с недавнего времени назначенный британским консулом в Волшебной России. Желая выслужиться перед новой властью, Перси сообщал обо всех сколько?нибудь примечательных событиях. Консул Магической Великобритании писал в частности о том, что в российское Министерство магии прилетела сова с призывом о помощи из далекой республики, из лесного монастыря, от былого волшебника, а ныне монаха. Тот писал о землетрясении, из?за которого был найден подземный склеп в подвалах обители, о неосторожном перезахоронении останков — и освобождении прoклятого в конце XVII века призрака. В далекой Карелии начались загадочные убийства, а брат Гавриил — единственный волшебник на многие сотни миль — заметил привидение, проследил за ним и узнал, что оно почивает на монастырском кладбище, в свежей могиле с эксгумированным прахом. Монах полез в историю, тем более что предположения уже были, уверился в том, что обозначенный покойник, скорее всего, был волшебником, убедился, что он мог погибнуть от проклятья — и, так как сам принципиально не применял магии уже более сорока лет, изыскал способ отослать сову в Министерство магии.
Гермиона заинтересовалась этим делом и, бросив грязные политические игры, по протекции Темного Лорда и без каких?либо возражений с российской стороны уехала вместе с мужем в далекую глубинку, где под прикрытием стала расследовать темное дело графа Сержа, дело, в котором постоянно не сходились концы с концами…
Глава III: Белый монах
Генри не появлялся до самого вечера, задержавшись много дольше, чем рассчитывал, и оставив Гермиону наедине с ее смутными подозрениями. Вот уже почти вторую неделю женщина пыталась разобраться в загадочных событиях этого закоулка цивилизации. И ничего не выходило.
Они с Генри, выступая в роли петербуржских следователей, поселились в деревне у семейства Петушиных. Оказалось, именно накануне их приезда произошла трагедия у Мариных — и первым делом пришлось познакомиться с местным участковым и областными следователями, потом допросить задержанного. В первый же день Гермиона стала свидетельницей очередного несчастья — самоубийства Петра Марина.
Последующая встреча с братом Гавриилом не принесла ожидаемых результатов. Супруги выслушали его гипотезу, узнали о его небольшом расследовании, были тайно препровождены сначала в полуразрушенный склеп, потом — к перезахороненным останкам. Гермиона получила древнюю историю «подозреваемого» — почившего в XVII столетии графа Сержа Кривостанова. Еще она получила ворох отчетов от работающих на месте правоохранительных органов. И всё.
Было очень сложно договориться с игуменом Святониколаевского монастыря о возможности поговорить с монахами — в обитель был допущен только Генри, и то со страшным скрипом. С ним разговаривали мало и неохотно — но кое?что всё же удалось выведать. В частности описание странной фигуры, которую вроде как видели, хотя не были в этом убеждены, некоторые нарушители местного спокойствия. Несколько ночей подряд Генри провел на монастырском кладбище — и получил там только простуду. А потом произошла кровавая резня в доме Уткиных — и при этом призрак, если он существовал, не покидал своего нового пристанища. Тут?то Гермиона и Генри впервые усомнились в словах брата Гавриила.
Волшебник мог легко внушить парочке свидетелей неясный образ, который они и сами не утверждают, что видели наверняка. Но зачем? Точнее даже не так — зачем было звать кого?то на расследование? Пусть бы маггловские гении сыска поломали голову — и ничего не нашли. На том и дело с концом. Но зачем была послана сова в Министерство магии?
И тогда Генри и Гермиона задались вопросом: как вообще этот волшебник попал в монастырь? Генри уехал в Дурмстранг, школу, которую некогда окончил брат Гавриил — дабы узнать о нем какие?то сведения. А в его отсутствие кто?то вновь пролил на святой монастырской земле немало человеческой крови…
— Что, много кровищи там, а, Ева Бенедиктовна? — не отставал четырнадцатилетний Гришка, бойкий сынок Петушиных. — Ото, верно, переполошились там монахи?то! А можно мне с вами как?то пойти, а? Когды что еще приключится?
— Надеюсь, уже ничего не приключится, Гриша, — строго сказала Гермиона. — И никто тебя не пустил бы на место преступления и уж тем более в монастырь.
— А вас пустили ж!
— Да не то чтобы… Просто ло… кгм, Герман в отъезде — и мне пришлось самой осмотреть место происшествия.
— А дитяте не вредно? Где же это видано, шоб брюхатая баба на такие страсти глядела?!
Гермиона поморщилась. Освоив литературный русский язык при помощи чар специалистов, она с трудом привыкла к местному диалекту и ко многим особенностям говора васильковцев, да и россиян вообще. На взгляд Гермионы, Гришка хамил. Хотя у него и в мыслях не было — это она тоже прекрасно знала. Мальчишка мечтал увидеть «страсти» и поучаствовать в них, его так и распирало от любопытства.
— Я и не на такое смотрела, — пожала плечами женщина. — Глупо завидовать моему опыту в этом вопросе, Гриша.
