гостю, но сверкающий огнем силовой топор разил направо и налево; Испивающие Души падали под ударами, кровь фонтанами била из пробоин в их доспехах.
Враг обрушился на Сарпедона всей своей массой прежде, чем тот успел поднять посох. Роккритовая стена за спиной командора не выдержала, и оба противника вывалились в соседнее помещение. Сарпедон упал на палубу, перекатился и увернулся от удара топора, едва не развалившего его пополам. Лидер Испивающих Души уже стоял на ногах, но обзору мешала густая пыль, поднявшаяся после обрушения.
Они оказались в просторном зале, определенно использовавшемся прежде для проведения пыток. Ржавые зловещие машины и инструменты стояли посреди помещения строгими рядами, и казалось, что для тех, кто распоряжался здесь раньше, процесс истязаний представлял по сути своей совершенно механическую работу — ни сочувствия, ни тревоги. Палуба была решетчатой для удобства стока крови, на стенах красовались царапины от ногтей — пленники стирали пальцы до костей в безнадежных попытках выбраться. На пыточных столах извивались вызванные Сарпедоном образы. Сквозь решетки тянулись сломанные руки. Сочились черной кровью инструменты…
— Забавно, — произнес лорд Мерчано, выходя из неровного пролома. — Ты продолжаешь надеяться, что еще можешь победить.
Воющий Грифон взвесил в руке силовой топор, готовясь атаковать при первой же возможности.
Сарпедон тоже приготовил свой посох к бою, и вокруг золоченого орла на навершии заплясали искры.
— Мерчано, ты ничего не знаешь о том, во что мы верим, — произнес командор. — Ты даже не понимаешь, против кого сейчас сражаешься.
— А я и не должен, Сарпедон, — парировал Грифон. — Кому нужно вникать в ересь Черной Чаши.
— Не существует никакой Черной Чаши.
— Примерно то же самое сказал мне и твой приятель Таддеуш. Как раз перед тем, как я убил его.
Оба космодесантника кружили по залу, выжидая удобного момента. Станки для пыток и вопли призраков «Провозвестника» создавали впечатление, будто два библиария сражаются в одном из уровней Ада, описанных в Имперском Кредо… два проклятых воина, не знавших в жизни ничего, кроме битв.
— А вот это? — вопросил Мерчано, брезгливо обводя рукой проступившие на стенах уродливые личины. — К чему трюки? К чему иллюзии? Неужели ты и в самом деле веришь, что они способны остановить нас? Тех, за чьей спиной стоит сам Император?
— Даю тебе последнюю возможность понять, — отозвался Сарпедон, — Черной Чаши не существует. Да, мифы о ней породил кто-то из нашего ордена, из Испивающих Души, много веков назад. И да, сейчас мы вынуждены скрываться. Но мы сами не знаем, что произошло тогда в системе Обсидиана, что могло привести к возникновению этих легенд. Боюсь, мы оба с тобой прибыли сюда из-за чьей-то лжи.
— Наши клятвы не лгут. И твое грехопадение, мутант, видно невооруженным глазом. Вы все умрете здесь и сейчас.
— Что ж, значит, пора заканчивать.
Вокруг них кипело сражение; в каждом изоляторе, в каждом крематории шла напряженная борьба. Но исход ее решался в пыточном зале, где сошлись в поединке Сарпедон и Мерчано.
Сарпедон едва успел заметить, как вспыхнул ярким огнем воротник эгиды противника. Ментальная сила Воющего Грифона обрушилась на командора, подобно раскаленной стальной шрапнели. В ушах Сарпедона загудела кровь, и стены зала растворились в тумане.
Пылающие колонны, сложенные из черепов, вздымались к высокому ржаво-красному своду. В воздухе повис смрад горелого мяса. По черному мрамору полов струились кровавые ручьи, по берегам обведенные золотыми рунами, которые отказывался воспринимать разум. В глубоких ямах извивались тысячи чудовищных демонов. Их смех и крики наполнили залу. Вокруг можно было наблюдать все мыслимые формы безумия.
Сарпедон с трудом удерживался на ногах, все его чувства подверглись удару. Его тошнило при одном только взгляде на отвратительное создание, ожидавшее его посреди внезапно выросшего вокруг «храма». Иной человек бы в считаные мгновения сошел с ума, но командор держался, отчаянно отгоняя от себя чудовищные образы.
Затем он поднял взгляд. «Провозвестник гибели» исчез. Командор стоял перед троном демон-принца Периклитора.
Очередной Астартес пал, пытаясь отбросить 901-й обратно к пролому.
Евмен начал осознавать нечто, понятное только подлинным лидерам. Чтобы обрести власть, надо быть готовым рисковать чужими жизнями. И если он собирался командовать Испивающими Души, то их кровью и следовало оплатить это право. Конечно, большинство вряд ли бы согласились подвергать этих людей дополнительной опасности. Но мнение большинства мало интересовало Евмена.
Чтобы отогнать штрафной легион обратно к стене «Махария Виктрикс», понадобилось израсходовать немало болтерных обойм и провести несколько яростных контратак. Но на одного космодесантника по- прежнему приходилось по десятку солдат 901-го, хотя палуба и была залита кровью и завалена расчлененными трупами. Всякий раз, когда штрафники отступали хотя бы на шаг, этому предшествовало неистовое сопротивление, и над всем этим хаосом разносились непрекращающиеся проповеди их командира.
Евмен оттолкнул от себя очередного солдата, чтобы выстрелить из обоих стволов и проделать в теле противника огромную дымящуюся дыру. Затем молодой магистр укрылся в тени ближней к стене орбитальной пушки. Впереди был виден арочный проход, ведущий к следующей орудийной палубе, где также стояли титанических размеров лазерные установки.
Пока 901-й отступал, но требовалась лишь пара минут, чтобы возглавлявший их лысый фанатик снова вдохновил своих людей, заставив бросаться на космодесантников, подобно своре бешеных собак. Сейчас гвардейцы прятались позади арки, ведя разрозненный огонь в попытках задержать Испивающих Души. Многие штрафники уже израсходовали весь боекомплект лазерных винтовок и были вынуждены сражаться штыками. Кроме того, Евмен видел, что отдельные бойцы стреляли из трофейных орочьих ружей — громоздких, крупнокалиберных, идеально подходящих для ближнего боя, где прицельности практически не требовалось.
— Скамандр! — прокричал Евмен, когда возле него прижались к борту пушки еще несколько Испивающих Души. — Давай! Пускай стену огня — и вложи в нее все свои силы! Надо отбросить их!
— Слушаюсь, командир! — откликнулся псайкер, выходя на открытое пространство.
Мимо зашипели лазерные импульсы, и несколько зарядов даже опалило его броню. Обугленные перчатки молодого библиария пылали жаром, в то время как на лице и на воротнике эгиды засверкали кристаллики льда, а изо рта вырывался холодный пар. Скамандр собирал и собственное, и окружающее тепло, и по матовому металлу орбитальной пушки поползли морозные узоры. Руки же псайкера светились все ярче, приобретая вначале вишнево-красный оттенок, затем — оранжевый; керамит уже начинал плавиться и ронять жаркие капли на палубу.
Огненная стена, подобная неожиданно опустившемуся занавесу, перегородила арку. Несколько солдат штрафного легиона, не успевших вовремя спрятаться, рассыпались пеплом, взмывшим к потолку. Еще один повалился на землю и забился в агонии, когда его ноги охватило пламя, постепенно поднимавшееся к животу.
— Тидей! — гаркнул Евмен в вокс, пытаясь перекричать грохот выстрелов. — Взрывай двери! Сейчас!
В течение нескольких мучительных секунд одна лишь только огненная завеса удерживала 901-й от очередной попытки штурма. Над палубами разносился голос проповедника, уверявшего, что это последняя возможность для убийц и прочего сброда искупить грехи, совершенные за прожитые годы. Он призывал их умереть во имя Бога-Императора.
Но время вышло. По обе стороны от арки детонировали разрывные болты, разбросав вокруг мелкие осколки металла. Двойные взрывоустойчивые двери покинули свои пазы и начали сходиться, срезая с пола вековой слой ржавчины. Еще несколько секунд, и палубы будут разделены.
Скамандр захрипел и откашлялся загустевшей от холода слизью, а затем бессильно сполз по стене
