кораблем чайки: «Их так много, что взглянешь наверх, а там словно пурга метет!»
Когда недавно я перечитал эти три страницы, подумал о том, какие ж необратимые процессы произошли во мне и в моем организме за эти 50 лет. Если бы я снова попал на Курильские острова, если бы мне довелось еще раз побывать в кунаширской тайге или пройтись на корабле по Тихому океану, я бы наверняка искрометно и беспощадно высмеял и тайгу, и океан. И, конечно же, чаек, которые в наше время уже не столько любят летать, сколько пастись по помойкам. Тайга замусорена пикниками, в океане плавают полиэтиленовые пакеты со всего мира, от которых кашляют, а то и вовсе задыхаются киты.
И все-таки, несмотря на все эти перемены, я благодарен Тятя-яме – он зарядил меня самым главным – желанием всегда торчать над обывательской равниной!
Авача
Прошло после Тятя-ямы не так много времени. Хотя вполне достаточно, чтобы романтическая юность сменилась более расчетливой молодостью. Я уже был инженером. На полставки руководил комсомольской агитбригадой. Считался ее режиссером, директором и художественным руководителем сразу. Как бы сказали теперь, я ее продюсировал. Впрочем, словосочетание «продюсер агитбригады» звучит так же нелепо, как «менеджер буддийских монахов». Так что слово «продюсер» ко мне не подходит. Я был предан своим молодым друзьям. А «преданный продюсер» звучит примерно так же, как «сентиментальный мясник».
Как-то летом мы болтались на агиттеплоходе с нашей агитбригадой по морям вокруг Камчатки. Пришвартовывались к плавбазам, рыболовецким судам. Суденышки поменьше сами пришвартовывались к нам. В небольшом концертном зале на нашем агиттеплоходе мы выступали перед командами. Рыбаки и моряки были счастливы, что к ним сюда, на край света, заглянули такие, извините за каламбур, задорные молодые люди со своими шутками и забавами, смешинками и задоринками.
После гастролей, чтобы дать нам хоть немного отдохнуть, на пару дней нас высадили на берег. Над поселком камчадалов, куда нас привезли, – несколько белоснежных горных пиков. Вулканы! Живые! Один даже дымился. Дымился он вполне мирно, струйка белого дыма тянулась в небо и растворялась в нем, словно рассказывала ему о наших земных новостях.
Все участники агитбригады были значительно моложе меня. Это теперь мы с ними подравнялись в возрасте: всем примерно от пятидесяти до шестидесяти. А тогда они находились в таком же романтическом периоде юности, как я на Кунашире. До моей прагматичной инженерной молодости еще не дозрели. Поэтому с ними я переставал быть прагматиком и снова становился тем романтиком, который мечтает изменить мир, а не тем опытным советским инженером, которого мир уже изменил.
В память о своей ботанической юности я потащил их комсомольскую юность на Авачинский вулкан. Он далеко не всегда мирно дымится. Порой сердится, а если его всерьез разозлить, заливает склоны лавой, не в шутку пугая в округе все, что называется животным миром, включая человека.
А на следующий день, благо погода позволила, мы были в Кроноцком заповеднике в Долине Гейзеров. Там особенно чувствовался вырывающийся наружу жар перегревшейся земли. Один гейзер бил так высоко, что ему мог бы позавидовать любой фонтан в Петергофе. Большинство участников агитбригады – москвичи – даже представить себе не могли, что такое на свете бывает. Я добился того, чего хотел. Мне удалось поделиться со своими молодыми друзьями тем, чему научил меня отец – умению получать удовольствие от природы, а заряжаться энергией не только от телевизора или вампиря окружающих. Как показало время, мне это удалось. Все участники нашего студенческого театра, а их было двадцать человек, впоследствии стойко перенесли ужасы будущих перестроек, реформ, девальвации и дефолты... Они до сих пор живут беспокойно-счастливой жизнью, не превратившись в тех обывателей, которые в юности один раз намочили попу на байдарке, и это потом стало единственным романтическим воспоминанием в их кухонно- телевизорной тягомотине. Короче, не засохли!
Авача – так называют ласково Авачинский вулкан местные жители – торчит из Камчатки так же, как Тятя-яма из Кунашира. Только он выше и не такой мирный. Мелкие облака стараются обходить его стороной. Словно побаиваются.
Аборигены Камчатки, наши русские индейцы, коряки, еще в древности поклонялись Аваче. Однако в последнее время Авача за что-то рассердился на камчадалов. Иначе как объяснить, что при таком изобилии пыхтящих гейзеров и горячих естественных водоемов зимой на Камчатке перебои с отоплением, а камчатские дети пишут сочинения на тему «Как я провел зиму».
От Фудзиямы до Килиманджаро через Попокатепетль
Если с Авачинского вулкана можно увидеть всю Камчатку, то с Фудзиямы местным божествам наверняка очень удобно наблюдать за всей Японией. Сразу скажем, фудзиямские олимпийцы – ками – значительно гуманнее управляют своим царством, чем камчатские. У их подданных не бывает перебоев с горячей водой и отоплением. Хотя на Фудзияме нет такого количества гейзеров и горячих озер, как на Аваче.
Я не поднимался на Фудзияму. Зато долго жил у ее подножия, в отеле, и с балкона каждое утро любовался божественной Фудзи во время завтрака. В течение дня она меняет окраску, как будто ее постоянно рисуют разные художники японского Средневековья. Считается, что японские художники благодаря Фудзияме различают гораздо больше цветов, нежели семь. У них гораздо больше слов для оттенков голубого, красного и т.д. Впрочем, до наших чукчей им далеко! У чукчей больше сорока оттенков белого цвета!
Вообще, у японцев все наоборот. Даже «яма» по-японски означает «гора». Хотя я не прав. Судя по тому, как живут японцы и как живем мы, все наоборот не у них, а у нас!
Эльбрус, кстати, как и Фудзияма, тоже в течение дня меняет свои оттенки. На Эльбрусе я побывал в период затянувшейся молодости. Понял, что по сравнению с Фудзи ему здорово не повезло. Он родился на Кавказе и поэтому в мире совершенно неизвестен. В отличие от Японии, которая знаменита карате, харакири, ветками сакуры, танка – средневековыми нерифмованными пятистишиями, живописными эссе, Кавказ известен сегодня в мире лишь благодаря бесконечным конфликтам с Россией, терактам и страсти к торгашеству. Рядовой западный человек слыхом не слыхивал об Эльбрусе, зато все знают, кто такие чеченские боевики.
Немножко больше повезло Арарату. В прошлом веке на одном из его склонов нашли нос Ноева ковчега, во всяком случае, так сегодня утверждают ученые-археологи. Чтобы доказать, что это точно он, археологи сейчас заняты поисками хоть одного свидетеля, который во время Всемирного потопа был в этом ковчеге. Говорят, несколько человек за определенное вознаграждение уже на этот призыв откликнулись.
Словом, рейтинг вершин, как и у людей, зависит от раскрутки. Например, самая высокая гора Альп Монблан находится в самом элитном месте земного шара, его окружают самые цивилизованные в мире горы. Но известен Монблан большинству населения планеты благодаря фирме, которая выпускает авторучки «Монблан». Не сомневаюсь, многие уверены: Монблан – это фирма, а не горный пик в Альпах. Я сам еле угадал его издали среди таких же гордых пиков, тоже сверял снежный профиль с белым пупочком на колпачке моей авторучки. Сошлось!
Есть в моей коллекции и вулкан, который запоминается прежде всего своим названием. Чтобы его произнести, надо несколько дней репетировать скороговорки. Он находится в Мексике и называется Попокатепетль. Когда я рассказываю, что на нем побывал, мне завидуют – и не столько тому, что я его видел, сколько тому, как быстро я умею произносить это название. Все пытаются сделать то же самое, но мало кому пока удавалось.
Зато Этна на Сицилии удивила снежной вьюгой на ее вершине в период курортного итальянского сезона. Этну очень любят все жители Сицилии. Они относятся к ней как к доброй женщине-хозяйке, которая заботится о своем хозяйстве и о своем доме-острове. Говорят, что Этна очень добрая, никогда никого не погубила. У Этны действительно характер женщины. Она не сердится сразу, мгновенно – несколько раз предупреждает о том, что может разозлиться. Добрая богиня Сицилии! С этой доброй богиней связаны мифы, легенды... Кто бы вас ни встретил в аэропорту, гид или таксист, первым делом покажет на Этну и скажет: «Это наша Этна!» Скажет с гордостью, нежно, подчеркнет «наша», как будто она их приватизированная собственность.
