нашей «Discovery». Наша Земля для них вроде сафари. Им интересно за нами наблюдать, как мы суетимся, ездим на общественном транспорте, ругаемся в метро, после чего лечимся, объедаемся, снова лечимся. А еще ревнуем, завидуем, ссоримся, деремся, болеем на стадионах за любимую команду, тупо ходим на выборы, голосуем за того, кто обещал нам больше килограммов счастья... Летающие тарелки, как наши джипы, с которых они фотографируют особенно диковинные для них моменты нашей земной суеты. Там на их планете есть свои турбюро. Они выдают на Землю различные путевки. Предлагается меню. Что хотите посмотреть: драку, любовь? Каких хотите увидеть землян? Диких или одомашненных? Ах, вы хотите посмотреть, как они убивают друг друга? А поконкретней можно? Ну что вас больше интересует: преступления, совершенные в одиночку, или хотите поглядеть на войну? Предупреждаем сразу, война – это эксклюзив. Для VIP-персон. Особый тариф! Мы для них, как звери для нас. Зоопарк на воле. Reality- шоу.
Бриллиантовые мушки
Не знаю, что о нас будут рассказывать фотоохотники с летающих тарелок на своих планетах, но мой гид-водитель джипа был полон самых разных рассказов, легенд и местных шуток об охотниках и фотоохотниках, приезжающих в Африку. Он был ими нашпигован, как музыкальная шкатулка мелодиями. Целый раздел его шкатулки был посвящен легендам о том, как охотятся «новые русские». Во-первых, у них самые дорогие в мире ружья. Отделанные золотом, а у некоторых даже... – бриллиантовые мушки! Начинают охоту они всегда с того, что хвастаются ружьями друг перед другом. Потом долго обсуждают со своими буйволоподобными секьюрити-оруженосцами – достаточно ли они взяли на охоту виски. Мой гид не мог понять, почему еще десять лет назад русские на охоте пили водку, а сейчас пьют виски. Причем очень дорогое. Если бы цену этого виски узнал среднестатистический африканец, он бы его не пил, а закапывал в глаз пипеткой. Перед тем как рассесться по джипам и отправиться на охоту, русские охотники обычно выпивают по полстакана виски, утверждая, что делают это для остроты зрения. Больше всего изумляло моего гида то, что в таком состоянии некоторые из них действительно умудряются попадать – и не друг в друга. Даже устанавливают рекорды в охоте. Например, быстрее, чем охотники других национальностей, собирают так называемую «большую пятерку».
В Советском Союзе «большой пятеркой» называли изданные Брокгаузом и Ефроном собрания сочинений пяти величайших писателей мира: Шекспира, Мольера, Шиллера, Байрона и Пушкина. В Европе в понятие «большой пятерки» теперь входят: слон, носорог, лев, буффало, гепард... Мир явно изменился не в гуманную сторону. Как признаются даже бывалые охотники, труднее всего завалить льва. Один из бывших уголовных российских авторитетов после того, как стал бизнесменом и перестал охотиться на должников, не желая терять боевую форму, а еще потому, что привык к определенному уровню адреналина в крови, начал ездить на охоту в Африку. Даже он мне признался, что на льва идти боится. Лев имеет обыкновение засечь охотника прежде, чем тот засечет его, и сам выходит на его след.
Впрочем, и другие представители «большой пятерки», хоть и менее опасные, не так легко даются. Например, жители африканских племен рассказывают, как один немец бесконечно к ним приезжал и все пытался «достать» слона. Именно его не хватало горе-охотнику для завершения коллекции. Каждый раз, когда этот немец приезжал, местные проводники выводили его на одного и того же слона. И каждый раз от ощущения, что сейчас его мечта наконец сбудется, руки горе-охотника начинали дрожать, и в результате он попадал слону не туда, куда требовалось. Лишь ранил его. Так продолжалось восемь лет. Состарились и немец, и слон. Когда в последний раз одряхлевший немец приехал на охоту, не менее одряхлевший за это время слон увидел его, лег на землю и умер от испуга.
В общем, некоторые занимаются сбором «большой пятерки» всю жизнь. «Новые русские» охотники умудряются собрать ее за один, а то и за полдня. У них руки не дрожат ни перед слоном, ни перед буффало... Они платят местным африканским племенам столько денег, что те граблями сгоняют к ним на поляну всех диковинных зверей. И это превращается уже не в охоту, а в расстрел.
Меня все эти рассказы не удивили. Я помню, как в молодости меня возили посмотреть на охоту в Уссурийском крае. Только наш охотник мог напиться до такой степени, что умилился при виде бегущего на него кабана. И когда тот подбежал, попытался покормить его с рук. Даже кабан удивился. Чуть не сел от удивления на ягодицы, раскинув копыта, и даже грозные его клыки расплылись в улыбке.
Тот же гид рассказал мне, что один из чиновников московской мэрии набрался прямо на егерской вышке, его вытошнило, и он, извините за противное, но незаменимое в этом случае слово – облевал зебру. Местным туземцам это очень не понравилось. Они рассердились и обиделись за зебру. По их понятиям, он ее опустил. И теперь ее могли не принять обратно в стадо, как опущенную.
Люди и звери
Почему людей так тянет поглядеть на животных? Почему они повсюду организуют зоопарки? Почему ездят смотреть на них в саванну? Почему таким модным стало сафари? Почему мультипликационные фильмы, как правило, о животных?Я думаю, потому что мы подсознанием чувствуем, что нам есть чему у них поучиться. Звери не убивают друг друга из-за денег. Из-за нефти. Из ревности или зависти. Звери никогда не объедаются. Они редко болеют. Излечиваются водой, сном, природой. Они не принимают антибиотиков, а выздоравливают. Да, они охотятся друг на друга, но только когда им это необходимо для того, чтобы выжить, продолжить род, а не потому, что им мало.
В Древнем Риме императоры решили проявить гуманность и, чтобы люди не убивали друг друга, бои гладиаторов между собой заменили боями гладиаторов с диковинными дикими африканскими зверями. Завезли в только что построенный Колизей самых страшных на вид животных. В том числе львов, и гепардов, и пантер... а также слонов и носорогов, с которыми, казалось, вообще лучше не связываться даже гладиаторам. Однако неожиданно для всех представление провалилось. Звери – этого от них никто не ожидал – не хотели нападать на людей! Гладиаторы кричали на них, материли, естественно, по-своему, по- римски. А звери жались по периметру Колизея и не понимали, чего от них хотят. Они были менее кровожадны, чем люди! Разочарованные зрители, не увидевшие рейтинговой крови, разошлись и грозились бойкотировать впредь подобные зрелища.
Однако менеджеры и импресарио в те времена, как и во все века истории, терять вложенные деньги не собирались. И они придумали! Стали привозить зверей из Африки загодя: за три-четыре месяца до представления. Держали их в клетках, кормили человеческим мясом. Через прутья клетки нервировали, раздражали палками, били, как ту самую корейскую собаку. Только не забивали до смерти. Ведь те еще должны были дать прибыль! И после такой подготовки выпускали на арену. Люди учили зверей ненависти и зверствам.
На зрелища сразу потянулся народ. Рейтинг Колизея тут же вырос.
Раньше, услышав о каких-то изощренных преступлениях, о маньяках, рецидивистах, о терактах, я говорил, как и все вокруг, что это не люди, это – звери. Больше я никогда не буду употреблять это выражение. Оно оскорбляет не людей, а зверей!
Русский – это святое!
На празднование Нового года большинство туристов съехались из всех палаточных лагерей и отелей в единственный оазис цивилизации – одинокий пятизвездочный отель, который смотрелся посреди саванны как дом нефтяника на истощенном демократическими реформами подмосковном поле. Зато в этом отеле были официанты, не совмещенные с носильщиками, шведский стол с европейско-африканскими блюдами, а также ожидалась новогодняя концертная программа с участием самодеятельного танцевального коллектива ближайшей масайской деревни.
И хотя я стараюсь угадывать проблемы заранее, мне даже в голову не пришло, что столик на 31 декабря здесь надо было заказывать еще в сентябре, как будто это воскресный afternoon tea в лондонском «Савое». Видимо, сюда с разных концов света всех привлекала масайская самодеятельность. Собственно, привлекла она и меня. В конце концов, я и сам вышел из самодеятельности. Как же было не посмотреть на практически коллег, которые, вполне возможно, хранили секреты самодеятельности армии самого
