Virtuality

Поэтому извольте оставить меня в покое, — говорю я, указывая на двери лифта, как бы приглашая её войти в него, оставив меня в покое.

Цыганка не сдаётся и продолжает разговор более чётким и ясным голосом:

— Давай погадаю. Покажи мне ладонь.

Протягивая мне свою морщинистую ладонь, она говорит:

— Давай, не бойся.

— Я сама узнаю своё… — я делаю паузу, запнувшись на не сказанном слове «прошлое», и продолжаю: — будущее.

Цыганка меня будто и не слышала:

— Твоё будущее — светлое и хорошее. Я это вижу.

Я в этом и не сомневаюсь.

— Но многое тебе предстоит переосмыслить. Чтобы всё было хорошо, тебе нужно разобраться в себе, — продолжает она.

Именно этими разборками я и поглощена.

— Но чтобы разобраться в себе, тебе нужно по-новому взглянуть на прошлое.

Я говорю: что вы сказали?

— Прошлое, доченька. Прошлое. — Она пристально смотрит на меня, и вдруг я замечаю выражение ужаса на её лице. Она говорит: — Что-то страшное ходит за тобой по пятам.

Страшное?

— Да, именно. Я вижу, зло витает вокруг тебя.

Зло?

Что за хрень?

— Крепись, лапонька. Тебе многое предстоит испытать.

Крепись? Испытать?

Я стою с раскрытым ртом.

— Бог тебе поможет. Он всё видит.

— Видит что? — спрашиваю я.

— Всё видит. Господи, только не сдавайся. Слышишь? Не сдавайся.

Она переходит на крик:

— Не сдавайся! Слышишь?!

Охранник, стоящий в холле, метров за десять от нас, поворачивается в нашу сторону и начинает движение.

— Держись! — орёт цыганка. — Да поможет тебе Бог!

Боже, мне страшно.

Что за хренова мистика?

Вдруг я, поддавшись какому-то странному порыву, как будто кто-то внутри меня приказал мне избавиться от своей собеседницы, начинаю бежать к выходу. Вот я бегу, словно в густом непросветном тумане, к выходу, вот я оборачиваюсь и вижу, как цыганка бежит следом за мной, а охранник хватает её за руку и пытается задержать.

— Только не вздумай поддаться соблазну! Запомни! — слышу я её удаляющийся голос, похожий на истеричный крик насилуемой жертвы.

Какому соблазну?

Я вылетаю из гостиницы и бегу прочь.

Бегу прочь от того, что приводит меня в ужас.

Страх.

Я останавливаюсь где-то через полкилометра от отеля, возле супермаркета. Возле того самого супермаркета, который я обокрала на сколько-то там денег, украв у них шоколадку.

И это приводит меня в ужас ещё сильнее.

Когда я прихожу в себя, я обнаруживаю, что вовсе не запыхалась. Более того, пробежка мне даже понравилась. Ничего удивительного, я же как-то похудела, а шрамов, оставшихся от предполагаемого хирургического вмешательства, не осталось. Следовательно, я достигла этого именно за счёт физических нагрузок.

Ко мне начинает приходить понимание, что, размышляя, я в некоторой степени отвлекаюсь от внешнего мира и его раздражителей, как, например, прямо сейчас, когда эта история с цыганкой и моим перевозбуждённым восприятием уже отошла на второй план.

Я уже успокоилась.

Мне это нравится. Мне нравится сам факт того, что я могу себя контролировать.

Хорошо. Что мне делать дальше?

Точно, аптека. Я захожу в супермаркет, нахожу аптечный отдел, расположенный среди торговых точек на первом этаже. Подхожу к фармацевту и говорю:

— Мне, пожалуйста, Ноотропил.

— Вам в таблетках или внутривенный?

Сама мысль о том, что я буду втыкать шприц в вену, приводит меня в ужас.

Снова этот ужас.

Паранойя.

— В таблетках, — отвечаю я девушке-фармацевту.

— Какую дозировку?

— Какая есть?

— 400 миллиграмм по 60 таблеток в упаковке, 800 миллиграмм по 30 таблеток и 1200 миллиграмм по 20 таблеток.

— Десять упаковок по 1200.

Глаза фармацевта становятся заметно шире.

— Сколько? — говорит она удивлённым, чуть не возмущенным, тоном.

— Десять. — Я решаю пораскинуть мозгами, как обосновать нужду в таком количестве препарата. Секунду помедлив, сообщаю: — У нас дом престарелых — я там волонтёр, у меня там летняя практика. У нас закончились все запасы Ноотропила для… — я перебираю в голове какие-нибудь болезни, связанные со слабоумием и, обнаружив в закоулках сознания подходящий вариант, продолжаю: — Для больных синдромом Альцгеймера. Вот меня и заслали. — То, что нужно. Я как раз смахиваю на волонтёра из дома престарелых. Волонтёра, проходящего университетскую практику.

Фармацевт некоторое время стоит, никак не реагируя, видимо, решая, правда это или нет.

— А, тогда ясно. А то я уж думала, вы для себя…

— Нет, у меня с мозгами вроде всё в порядке.

Хотя на самом деле наоборот.

Но зачем ей об этом знать?

— Вам нужен товарный чек?

— Да, — отвечаю я и добавляю с целью окончательно убедить фармацевта в искренности моей легенды: — Естественно.

Фармацевт куда-то уходит, а потом возвращается с охапкой коробочек «Ноотропила». С лошадиной дозой моего предполагаемого спасения. Она объявляет сумму, я расплачиваюсь и выхожу из аптеки, выбросив товарный чек в урну при выходе из торгового центра.

Потом, вспомнив, что мне нужно кое-что ещё, возвращаюсь в обобранный мной продуктовый отдел, покупаю упаковку энергетического напитка и большую банку кофе.

Как хорошо, что я не обременена материальными проблемами, иначе даже не знаю, что бы я сейчас делала. Стояла на паперти? Играла в метро на гитаре? Отрабатывала необходимые для проживания деньги на случайных минетах? Ну, уж нет.

При мысли о возвращении в гостиницу и очередном возможном столкновении с этой цыганкой меня начинает слегка подтрясывать, и я как-то подсознательно решаю отказаться от этой затеи.