но колпаки-то мы. Итак, давайте подумаем, что же находится над головой?»
Долго искали они ответ в своих науках, но решение так и не было найдено.[101] Тогда они сказали: «Безумен тот, кто дерзает размышлять о мире ином». И еще больший сумасброд и безумец тот, кто ломает себе голову в попытках познать начало всех начал. И вовсе лишен рассудка тот, кто тщится познать сокровеннейшие помыслы бога, когда столько мудрецов даже того не смогли узнать, что у него на голове.
Новелла XXIX (XXX)
[Рассказывающая о том, как один рыцарь из Ломбардии промотал свое состояние][102]
Один рыцарь из Ломбардии был в большой дружбе с императором Фридрихом. Звали его мессер Дж.,[103] прямого наследника у него не было, но родственников он имел.
Замыслил он растратить все свое состояние при жизни так, чтобы после него никому ничего не досталось. Прикинул, сколько ему осталось жить, и рассчитал примерно на десять лет. Но не сумел предвидеть того, что, растратив и промотав свои деньги, с течением лет, свыше тех, что он думал прожить, останется без гроша, нищим. Принялся он думать о своем бедственном положении и вспомнил об императоре Фридрихе, который был с ним в большой дружбе и при своем дворе много раздавал и тратил. Решил он отправиться к нему, надеясь, что будет принят им с великими почестями.
Пошел и предстал перед императором. Тот спросил его, кто он, хотя отлично это знал. Он назвал свое имя. Император спросил о его состоянии. Рассказал тогда рыцарь, что с ним произошло, как прожил больше, чем думал, и все растратил. Император ответил:
«Уходи прочь с моего двора! И под страхом смерти не смей появляться в моих владениях, потому что ты из тех, кто не хочет, чтобы после него кому-нибудь жилось хорошо». [104]
Новелла XXX (XXXI)
[Повествующая об одном рассказчике мессера Аццолино][105]
У мессера Аццолино[106] был рассказчик, для того чтобы в длинные зимние ночи коротать время. В одну из ночей этому рассказчику очень захотелось спать. Но Аццолино просил его рассказывать.
И рассказчик начал басню о крестьянине, владевшем сотней бизантов, о том, как он пошел к торговцу овцами и за каждую монету получил по две овцы. На обратном пути ему нужно было передаться через реку, которая сильно разлилась после недавнего дождя. Стоя на берегу, он заметил бедного рыбака в жалкой лодчонке, на которой можно было уместиться лишь крестьянину и одной овце. Стал он переправляться с одной овцой, взялся за весла. Река широкая. Гребет и плывет.
Тут рассказчик замолчал. Тогда Аццолино говорит: «Продолжай».
А рассказчик отвечает: «Пусть пока овцы переправятся. Что было дальше, я расскажу потом».
Ну, а овцам на это понадобилось бы не меньше года, так что он мог выспаться в свое удовольствие.
Новелла XXXI (XXXII)
[Рассказывающая о великолепной доблести Риккара Ло Герчо дель Илла]
Риккар Ло Герчо был синьором Илла,[107] знатным провансальским дворянином, человеком безмерной смелости и отваги. И когда сарацины вторглись в Испанию, он участвовал в сражении, именуемом испанским,[108] кровопролитнейшем из всех когда-либо случавшихся со времени троянцев и греков. Было тогда сарацин великое множество, и явились они с разным боевым снаряжением, а Риккар Ло Герчо командовал первыми рядами. Видя, что кони не идут вперед, боясь сарацинского снаряжепия, [109] он приказал своим людям повернуть коней задом к неприятелю. И так они пятились, пока не оказались среди врагов. И когда они, пятясь, затесались в гущу врагов, то неприятельские ряды оказались спереди от них. Тут принялись они убивать направо и налево и наголову разгромили врагов.
А когда в другой раз граф Тулузский сражался с графом Прованса, [110] Риккар Ло Герчо соскочил с боевого коня и пересел на мула. Граф спросил у него:
«Что это значит, Риккар?»
«Мессер, я хочу дать понять, что нахожусь здесь не для преследования и не для бегства».
Так показал он свое великое бесстрашие, которым превосходил всех остальных рыцарей.
Новелла XXXII (XXXIII)
[В которой рассказывается о мессере Имбераль делъ Бальцо]
Мессер Имбераль дель Бальцо,[111] владелец большого замка в Провансе, придавал огромное значение предзнаменованиям на испанский манер.[112] А один философ, по имени Пифагор, родом из Испании,[113] сделал астрологическую доску, на которой, согласно с двенадцатью созвездиями, были изображены различные животные и приведено множество предзнаменований, с ними связанных: когда дерутся птицы, когда человек встречает на дороге ласку, когда трещит огонь, и по поводу сорок, и по поводу соек, и по поводу галок, а также множество примет согласно фазам луны.
И вот однажды ехал мессер Имбераль со своей спитой верхом на коне, озираясь по сторонам, так как боялся встретить птиц, предвещающих неблагоприятный исход. Повстречал он на дороге женщину и спросил ее: «Скажи мне, женщина, не попадались ли тебе на глаза сегодня утром такие птицы, как вороны, галки или сороки?»
И женщина ответила: «Синьор, я видела одну сороку на пне от ивы».
«Тогда скажи мне еще, женщина, в какую сторону держала она хвост?»
«Свой хвост, синьор? – спросила женщина. – Она держала его, синьор, к заду».
Устрашенный этим предзнаменованием, мессер Имбераль сказал, обращаясь к своей свите: «Клянусь богом, это примета, что нам не следует ехать пи сегодня, ни завтра». Часто потом в Провансе пересказывали эту историю и тот необычный ответ, который, не подумав, дала женщина.
Новелла XXXIII (XXXIV)
[О том, как сильно любили друг друга два благородных рыцаря]
Два благородных рыцаря сильно любили друг друга. Одного звали мессер Дж., а другого – мессер С. Любили они друг друга давно. Как-то один из них задумался и стал рассуждать так: «У мессера С. есть прекрасный конь. Что если бы я попросил отдать его мне, отдал бы он его или нет?»
