тиражом, сделавшись после «Алхимика» и «Одиннадцати минут» самым большим успехом Коэльо, — и даже десять лет спустя переиздается в среднем по 100 тысяч экземпляров в год. Популярность ее в Италии достигла такой степени, что в конце 1997 года Донателла Версаче, сестра и наследница великого модельера, скончавшегося за год до этого, объявила, что именно это творение Коэльо послужило источником вдохновения для работы над коллекцией «весна-лето 1998 года». Во Франции объем продаж «Алхимика» достиг 2 млн экземпляров, «Рио-Пьедры» — 240 тысяч, и этот успех побудил Анну Каррьер приобрести за 150 тысяч долларов права на перевод и публикацию «Пятой горы». За несколько месяцев до выхода книги Пауло с радостным волнением узнал, что французское правительство наградило его орденом «За заслуги в области наук и искусств». На церемонии вручения министр иностранных дел Филипп Дуст- Блази назвал Коэльо «алхимиком слова, приносящим радость миллионам читателей». «Ваши книги творят добро, ибо стимулируют нашу способность мечтать, наше желание искать и верить в самих себя в ходе этого поиска».
Впрочем, многие бразильцы продолжали морщить нос при виде того, как расстилают красную ковровую дорожку под ноги их соотечественнику, где бы тот ни появлялся. Подобное отношение в очередной раз ярко проявилось в начале 1998 года, когда было объявлено, что с 19 по 25 марта Бразилия будет почетной гостьей на 18-м Международном книжном салоне в Париже. Министр культуры Бразилии Франсиско Уэффорт поручил президенту Национальной библиотеки академику Эдуардо Портеле сформировать делегацию писателей, которые будут принимать участие в торжествах по приглашению бразильского правительства. Утряски и согласования длились несколько недель, а когда до отъезда оставалось десять дней, в СМИ появился список тех пятидесяти счастливцев, что проведут за казенный счет неделю блаженного ничегонеделанья в Париже. Как и четыре года назад, перед Франкфуртом, имя Пауло Коэльо в этом списке не значилось. Правительство совершило по отношению к писателю, который поддерживал его, тем более бессмысленный демарш, что Пауло больше не нуждался в официальных приглашениях, чтобы участвовать в подобных церемониях. Прилетев в Париж по приглашению своей издательницы, он в день открытия Салона устроил автограф-сессию по случаю выхода французской версии «Пятой горы», выпущенной тиражом 250 тысяч экземпляров — вовсе не чрезмерным для человека, чьи книги выходили в этой стране тиражом пятимиллионным. Коэльо оказался в Париже на неделю раньше бразильской делегации и начал настоящий марафон интервью, пресс-конференций и выступлений на шести разных каналах французского телевидения. И наконец вечером 19 марта, под оглушительные звуки настоящей батукады, президент Жак Ширак и Рут Кардозо, «первая леди» Бразилии, представлявшая здесь своего мужа. Фернандо Энрике, перерезали ленточку, открыли Салон и в окружении толпы репортеров и охранников двинулись по залам «Пари-Экспо», где разворачивалось действо. На глазах у растерянных бразильцев Ширак вдруг отделился от своей свиты, подошел к стенду издательства Анны Каррьер, поздоровался с хозяйкой и, широко улыбаясь, заключил в горячие объятия Пауло Коэльо — единственного, как потом выяснилось, бразильского писателя, которого читал и которого через два года наградит орденом Почетного легиона — отличием, которого в недалеком прошлом были удостоены международные знаменитости вроде Уинстона Черчилля и Джона Ф. Кеннеди, а из бразильцев — авиатор Сантос-Дюмон, футболист Пеле и архитектор Оскар Нимейер. Прежде чем продолжить путь, Ширак полушутя заметил Анне Каррьер:
— Вы, должно быть, недурно заработали на книгах мсье Коэльо. Примите мои поздравления!
В открытом для широкой публики на следующий день «Пари-экспо» был поставлен еще один рекорд. Впервые с тех пор, как в 1970 году основали Салоны, автор подписывал свои книги семь часов кряду, делая краткие промежутки, чтобы выкурить очередную сигарету или выйти в туалет. И все же самое блистательное завершение «парижского сезона» сумела осуществить Анна Каррьер: за несколько дней до окончания выставки она сняла «Карусель дю Лувр», фешенебельную эксклюзивную галерею над знаменитым парижским музеем, где обычно устраивались показы мод знаменитых французских кутюрье. Пауло дал там банкет на шестьсот персон — изысканный ужин с лучшими сортами шампанского — для книготорговцев, издателей, журналистов и интеллектуальных звезд, настояв при этом, чтобы каждому из членов бразильской делегации в награду — или в отместку — за их спесь доставили в отель персональное приглашение на ужин. Один из них — писатель Зуэнир Вентура, только что выпустивший книгу с красноречивым названием «Зависть», вспоминает, как был озабочен Пауло тем, чтобы к бразильцам отнеслись с особым вниманием:
— Сам он не ужинал, а присаживался то за один, то за другой столик с гостями, стараясь, чтобы никто не чувствовал себя обойденным. Хотя в то время у его ног было все мало-мальски значительное в литературном мире, Пауло оставался в точности таким же, как всегда. Когда он подсел ко мне, то принялся расспрашивать, как идет моя «Зависть», получил ли я предложения перевести ее на иностранные языки и чем он мог бы посодействовать…
…Попросив музыкантов сделать паузу, чтобы произнести тост, Пауло поднялся с бокалом в руке и на хорошем французском поблагодарил присутствующих, рассыпался в похвалах соотечественникам и добавил под конец:
— Я хочу, чтобы этот праздничный вечер превратился в чествование самого выдающегося из всех бразильских писателей, моего дорогого друга Жоржи Амаду, и предлагаю всем выпить за его здоровье.
Под звуки вновь грянувшей бразильской музыки шестьсот гостей превратили торжественные мраморные залы «Карусель» в дискотеку. Самба продолжалась до рассвета. По возвращении в отель каждого ожидал еще один сюрприз: специально отпечатанный по этому случаю экземпляр «Пятой горы», вложенный в бархатный футляр, с факсимильной надписью по-французски: «Упорство и спонтанность — вот парадоксальные условия для того, чтобы пройти Своей Стезей» — и автографом Коэльо. Когда Пауло три недели спустя садился в самолет, вылетавший в Бразилию, во Франции уже было распродано 200 тысяч экземпляров «Пятой горы».
Прочно и комфортно чувствуя себя среди писателей, книги которых являются лидерами продаж во всем мире, Пауло Коэльо стал предметом пристального интереса некоего иного, не журналистского универсума. Одним из первых обратил внимание на его работы профессор Марио Маэстри из Университета Пассо Фундо (штат Рио-Гранде-до-Сул), автор исследования, в котором признал, что творчество Коэльо «по праву принадлежит к национальному литературно-беллетристическому корпусу». Впрочем, судя по книге «Почему Пауло Коэльо имеет успех?», выпущенной шесть лет спустя, в 1999-м, Маэстри, похоже, подхватил от литературных критиков вирус злобного предубеждения:
Ранняя проза Пауло Коэльо, пересыпанная афоризмами и сентенциями, рассказывающая незамысловатые истории, полные клише и общих мест, несет также еще одну важную функцию: она позволяет читателям, деморализованным убогой повседневностью, мечтать о стремительном и волшебном обретении счастья. Эзотерика, осовремененная, но все равно дряхлая, предлагает легкие и доступные формы воздействия на самих себя и социальный мир — прежде всего в поисках материального благополучия и личного счастья. Речь идет о магическом пути к умопостигаемой вселенной общества потребления.
С течением времени подтвердилось, что статьи «ученых людей», множившиеся по всей стране, за немногим исключением, повторяли придирчиво-недоброжелательную критику журналистов. Порою это становилось особенно заметно, как, например, в репортаже, опубликованном в «Жорнал до Бразил» в 1998 году. В нем газета повествовала о том, каким, можно сказать, гонениям подверглась преподавательница Отасилия Родригес де Фрейтас из университета Сан-Пауло на защите своей докторской диссертации, озаглавленной «Бестселлер на взгляд читателя: „Алхимик“ Пауло Коэльо», которую ее коллеги сочли сочувственной по отношению к предмету исследования. Отасилия в негодовании рассказала корреспонденту