Барросом, содержателем бара» и прочими. Репортаж завершался «анализом отношения жителей Рио к карнавалу», произведенным в высшей мере сомни-тельным «психологом Адолфо Раббитом». Ночью Пауло написал на машинописной копии своей статьи, которую унес домой, слова, навсегда оставшиеся неизвестными и Кабану, и всем прочим: «Все это ВЫДУМАНО от первого до последнего слова».
Но даже не беря в расчет столь предосудительную практикуй можно сказать, что дела Пауло в «Глобо» пошли хорошо. Не прошло и двух месяцев с начала его работы, как интервью, взятое им у Луиса Сейшаса, президента Института социального прогнозирования (на этот раз — настоящее, не фальсифицированное), поместили на первую полосу. Вслед за тем ему предложили: если он согласится пойти в «ночные редакторы», получит 50 процентов прибавки к жалованью. И то, что отпугивало большинство претендентов — работать ежедневно с двух ночи до девяти утра, — Пауло было нипочем, ибо он, человек бессонный, во мраке ночи чувствовал себя ничуть не хуже, чем при свете дня. Обязанности его заключались в следующем: прочитывать последние выпуски всех конкурирующих изданий, купленные ночью в ларьках в центре города, сравнивать их публикации с материалами, напечатанными в «Глобо», отмечать те события или явления, которые представляли интерес для газеты. После этого — вылавливать из потока радиосообщений все, что могло лечь в основу будущих статей и репортажей, и раздавать эти темы журналистам, появляющимся ранним утром. В его компетенции было решать, какое событие, случившееся ночью, заслуживает того, чтобы послать на место происшествия репортера или фотографа, а какое — нет. В первые дни он молил Бога, чтобы в его дежурство не стряслось ничего экстраординарного, потому что побаивался брать на себя ответственность за освещение сенсации. «Я бы предпочел, конечно, иной график работы, но и этот меня устраивает, — заносит он в дневник. — Устраивал бы, если бы сукин сын Фрежат не задерживал меня здесь по утрам». За те полгода, что Пауло занимал эту должность, ему лишь однажды пришлось организовывать десант репортеров и фотокорреспондентов — это произошло, когда в ресторане «Рио Херес», в южной зоне Рио, португальские туристы в пьяной драке застрелили футболиста Алмира Албукерке, нападающего команды «Фламенго». По большей же части ночи выдавались спокойные, и Пауло, предоставленный самому себе, один в редакции, мог записывать приходящие в голову мысли на «срывах», которые потом вклеивал в дневник.
<…> Мне кажется, шеф-редактор (Фрежат) не любит меня. В разговоре с кем-то он назвал меня «недоделанным интеллектуалом».
<…> Я как-то сказал Жизе: журналистика мне нравится тем, что тому всех — короткий век. Каждый час одни падают, другие поднимаются. Скоро слетит и Фрежат, потому что задолбал всю редакцию. Впрочем, люди с хорошим характером в этой сфере — большая редкость. Таким тут не выжить.
<…> Прочел о том, как некто исполосовал ножом жену, потому что не мог добиться от нее отклика. Вырежу эту заметку и покажу Жизе. Надеюсь, сделает нужные выводы.
<…> Адалжиза уехала в Минас, оставив дома сущий пандемониум. Не отдала в «Трибуну» материалы, не заплатила за свет и даже не вымыла посуду. Меня подобные вещи приводят в бешенство. Порой кажется — она не имеет ни малейшего представления о том, что такое супружество. Денег у меня сейчас нет, заплатить за электричество нечем, придется сидеть в темноте. По телефону она оправдывалась тем, что у нее, видите ли, запор, но на самом деле речь идет об элементарной безответственности.
Поскольку договор с администрацией штата Мато-Гроссо предшествовал службе в «Глобо», Пауло в конце 1972 года с неимоверным трудом удалось добиться трехнедельного отпуска за свой счет, чтобы продолжить курс лекций. Однако в начале следующего года проблема возникла вновь. «Разрываюсь между лекциями в Мато-Гроссо и работой в крупнейшей бразильской газете, пишет он в дневнике. — Кабан говорит, что мне нельзя уезжать, и вероятнее всего, придется выбирать одно из двух». Кроме того, Рауль настаивал на сотрудничестве. В доказательство искренности своего интереса к этому сотворчеству баиянец тонко польстил его самолюбию: подписал свою песню «Манговая косточка», которую только что сочинил для новой версии телеромана «Вето Рокфеллер», двумя именами. Хотя это было довольно распространенное явление в мире звукозаписи — друзей часто берут в соавторы, — этот жест означал для Пауло еще и половину отчислений по авторским правам. Мало-помалу персонаж по имени Рауль Сейшас стал занимать все больше места в жизни Пауло:
<…>Как хорошо, как спокойно работать по ночам. Сегодня не мылся. Спал с девяти утра до семи вечера. Встал. Жиза была дома. Позвонили Раулю предупредить, что зайдем вечером.
<…> Устал. Целый день барабанил по клавишам и сейчас не могу припомнить, что же я обещал Раулю.
<…> Рауль пребывает в смехотворных терзаниях — соглашаться ли писать музыку на заказ, для рекламных роликов? Он не понимает — чем сильнее твоя позиция в СМИ, тем значительнее все, что ты делаешь.
Как Пауло и предвидел, в апреле 1973 пришлось определяться — остается он в «Глобо» или нет. Как и во всякой ситуации, когда он оказывался перед необходимостью делать выбор — причем неважно, много ли ставилось на карту, — он вверил свою судьбу «Книге Перемен». Оставшись дома один, сосредоточившись, Пауло бросил на стол три монетки и отметил в дневнике получившиеся гексаграммы. Сомнений не было: мудрая книга предостерегала его от работы в газете, предрекая, что подобная деятельность станет «медленным и долгим путем к несчастью». Больше ничего и не потребовалось. На следующее утро Пауло прервал свою эфемерную карьеру в газете «Глобо». Сальдо — включая и банковское — оказалось положительным. Гонорары за комиксы, за лекционное турне по штату Мато-Гроссо, страничка в «Трибуне», жалованье в «Глобо» не только обеспечили ему хлеб насущный, но и позволили начать приумножение капитала за счет скромной и осмотрительной игры на бирже. «Я потерял деньги, вложенные в акции „Банка до Бразил“. Я разорен, — скорбно отмечает Пауло в дневнике, но уже через несколько дней ликует: — Акции „Петробраза“, стоившие по 25, когда я их покупал, сегодня взлетели до 300».
В промежутке между увольнением из «Глобо» и началом сотрудничества с Раулем Сейшасом Пауло занимался всем понемногу. Он снова начал давать уроки, готовя абитуриентов к поступлению, режиссировал шоу своего приятеля-музыканта и даже снялся в порнофильме «Рохли». Теперь, когда не надо было больше ночами напролет сидеть в редакции, а днем отсыпаться, он стал чаще видеться с Раулем — то у себя дома, то у него, — чтобы наконец наладить столько раз откладывавшееся сотрудничество. В перспективе совместного творчества имелся для Пауло и дополнительный стимул: если авторские за одну лишь «Манговую косточку» ощутимо пополняют его банковский счет, то можно себе представить, какие дивиденды принесет в случае успеха целый долгоиграющий диск.
Раулю, человеку с опытом, который за краткий срок сумел создать свыше восьмидесяти музыкальных композиций для разных исполнителей, — хоть он и твердил, что ни одна из них ему не нравится, — удалось побороть предубеждение, которое Пауло все еще питал к любой форме поэтического творчества и простой версификации. «Чтобы говорить с людьми всерьез, не обязательно говорить сложно, — объяснял Рауль во время нескончаемых бесед. — Наоборот: чем проще ты будешь, тем серьезнее все получится». Он наставительно, как учитель ученику, растолковывал другу, что чрезмерная, головоломная усложненность ни к чему хорошему не приведет:
— Сочинить песню — значит уложить в двадцать строчек историю, которую люди будут слушать раз по десять, и их не затошнит. Если сумеешь сделать такое — ты совершишь мощный рывок: будешь создавать искусство, понятное всем.
И они начали. С течением времени это сотрудничество переросло в нечто большее: они стали настоящими друзьями или, как любили называть себя перед журналистами — «закадычными врагами». Они часто ходили друг к другу в гости с женами, и потребовалось не так уж много времени, чтобы головокружительный омут наркотиков и черной магии затянул и Рауля с Эдит. В ту пору, правда, наркотики в жизни Пауло отошли на второй план под мощным воздействием тех ошеломительных откровений, что явили
