– Почти, – ответил Давыдовский. – Когда же на руках у нас будет концессионное соглашение, то все будет в полном порядке.
– А когда оно будет? – спросил Сева.
И все повернулись в сторону Африканыча.
– А что это вы все на меня смотрите? – спросил Неофитов, уже понимая, что от него требуется.
– Так ты у нас самый красивый, – ответил на его вопрос Огонь-Догановский.
– Это верно, – согласился тот. – И что?
– А то, что теперь твой ход, – сказал Всеволод Аркадьевич.
– Опять мой?! – проворчал Африканыч, на что получил вполне конкретный ответ от шефа:
– Не опять, а снова…
Глава 10
ПРЕИМУЩЕСТВА БЫСТРОГО БЕГА, или И В НЕРЧИНСКЕ ЛЮДИ ЖИВУТ
Филеры пасли Марту неотступно и беспрерывно. Иногда ей удавалось улизнуть от слежки, но город она знала скверно, поэтому через довольно малое время «хвост» за ней снова вырастал. Марте было ясно, что вышли на нее через Исаака Дембо: только он мог знать, где она могла квартировать в Санкт- Петербурге. Не ясно было только одно: насколько откровенен он был с охранкой? Что Дембо расколется, ежели его как следует припугнуть, сомнений не вызывало. То, что он рассказал охранке о ней, было понятно, отсюда и филеры. Но он мог рассказать и о «Центре»… Марта невольно поежилась. Надо будет разузнать все поподробней и телеграфировать о Дембо Густаву. Пусть сам разберется с ним.
Но это еще полдела…
– Твоя задача – собрать рассеянные царской охранкой остатки «Народной воли» и создать новую «Террористическую фракцию». Цель – убийство царя в конце зимы или весной следующего года. Ранней весной. Возможно, первого марта…
Эти слова Густава надлежало воспринимать буквально.
Но как «собрать остатки», ежели их нет или они попрятались так, что и не достанешь? Да и кого доставать? Остались одни «старики». Натансон в Саратове: после отбывания срока в Петропавловской крепости устроился счетоводом на Кругобайкальскую железную дорогу и пытается сделать там себе карьеру; Арончик по-прежнему в Шлиссельбурге; Морозов отбывает каторгу также в Шлиссельбургской тюрьме, в соседней камере; он там всерьез и надолго. Баранникова нет уже в живых – помер от чахотки в Алексеевском равелине Петропавловской крепости, а Николай Чайковский вообще впал в масонство и предпочитает проживать в Северо-Американских Соединенных Штатах и плести заговоры, которые через полчаса становятся известными всем и каждому. Да и остальные кто где: Брешко-Брешковская на поселении после пяти лет каторги; Оська, то есть Осип Аптекман, говорят, где-то в Забайкалье; Мойша – Аарон Зунделевич – на Каре в Нерчинском округе. Из молодых же остались Миша Гоц – под гласным надзором полиции в Иркутском крае, да Минор – в Восточной Сибири.
Кого собирать?!
Правда, есть друзья Миши Гоца по медицинскому факультету Московского университета, но то в Москве, а она – в Петербурге. Император Александр Третий тоже проживает в Петербурге. И справедливая кара над ним должна свершиться, несмотря ни на что…
Но осталась она сама… Она сама все разработает и сделает все, что должно. И войдет в историю, как Игнатий Гриневицкий или Дмитрий Каракозов. Найдет пару-тройку помощников из числа студентов, распропагандирует их – и сделает. А все необходимое – детали метательных разрывных снарядов, кислоты, запальные шнуры и прочие компоненты – ей переправят из Цюриха через Вильно агенты «Центра»…
Они, два студента Петербургского технологического института, с трепетом изучали Маркса. Потому что «призрак», запущенный пятью парами рук братьев Ротшильдов и «научно» оформленный Карлом Марксом в его «Манифесте коммунистической партии», уже забрел из Европы в Россию и собирался обосноваться там основательно и надолго.
Одного из поклонников «учения» Маркса звали Костей. Имя другого было Пантелей. Костя принадлежал к «Группе Благоева», поддерживавшей связь с женевской организацией «Освобождение труда», члены которой сперва были революционными народниками, затем приняли новую революционную теорию научного социализма, провозглашенную Марксом. Верховодил в группе Георгий Плеханов вместе со своими соратниками Верой Засулич, Павлом Аксельродом, Левой Дейчем и Сергеем Ингерманом.
«Благоевцы» сплошь были студентами и занимались тем, что пропагандировали в среде рабочих. За полтора года «Группа Благоева» создала более десятка рабочих кружков и даже стала выпускать нелегальную газету «Рабочий». Костя, как студент первого семестра, принял участие в выпуске второго и последнего номера «Рабочего». Состояло это участие в небольшой заметке о тяжкой жизни рядового мастерового за подписью «Сокол революции». Жизнь рабочего Костя, естественно, не знал, но часто наблюдал их испачканную одежду и грязные полоски под ногтями. Из чего и сделал вывод об их нелегкой трудовой доле.
Когда Дмитрия Благоева арестовали за создание нелегальной типографии и посадили в следственную тюрьму, члены группы растерялись, а после высылки их лидера на родину в Болгарию – как-то даже потерялись, а некоторые и вовсе опустили руки. Конечно, они что-то делали по мелочи, вроде разговоров с рабочими и между собой, но желалось большего. Все хотели вершить судьбы и делать революцию тотчас, немедля, и ее «Сокол» – более всех! Поэтому, когда он познакомился с Мартой, буквально очаровавшей его своей убежденностью в правоте революционного дела и уверенностью в необходимости террора, «который не может не привести к изменению социального строя», то буквально на следующий день согласился участвовать в террористической «акции» против государя императора. И согласился Костя с нескрываемым восторгом, ведь он тоже хотел войти в историю. Убить человека? Первое лицо в государстве? Что ж, если это необходимо для дела революции, то он готов…
Пантелей учился на курс старше Кости. Он был членом-соревнователем «Товарищества Санкт- Петербургских мастеровых» – кружка, образованного Пашей Точисским, выпускником ремесленного училища. По «Уставу», главной задачей «Товарищества» являлась подготовка вожаков из среды рабочих, способных возглавлять движение пролетариата, которое в скором будущем станет массовым. Товарищество делилось на две группы: интеллигенты (в том числе студенты), что входили в него как члены-соревнователи, и рабочие, имеющие статус действительных членов. Это потому, что Точисский – и правильно! – не очень доверял интеллигенции и видел в ней только попутчика грядущей революции. А что такое попутчики? Это такие люди, которые идут с вами какую-то часть пути. А потом ваши пути расходятся…
Так что члены-соревнователи занимались лишь агитацией да пропагандой и собирали пожертвования для «Товарищества» деньгами и книгами. Зимой восемьдесят восьмого организация попала в поле зрения Охранного отделения и была распущена. То есть пришли серьезные дяди с проницательными глазами и при густых усах и сказали, чтобы все действительные члены и члены-соревнователи катились бы к такой-то матери, и побыстрее. Не то, мол, все хором покатитесь в Кару, Нерчинск, Томск, Тобольск или вообще на остров Сахалин. А поскольку Северная столица лучше, нежели Южный Сахалин с его живописной тайгой, члены «Товарищества» (и те, и эти) все поняли и, понурив революционные головы, разошлись. Рассосались. Ежели хотите, впали в печаль. А Пашу Точисского полицейские власти решением своего департамента выслали в Екатеринослав. Пусть-де гордится, что до него в этой ссылке коротал дни первый пиит России Александр Пушкин.
После высылки из столицы Точисского некоторые из членов бывшего «Товарищества» и вовсе зареклись далее когда-либо революционизировать. Однако Пантелей не собирался складывать руки. Из бывших членов-соревнователей, а еще студентов Императорского университета и Технологического института он сколотил новую группу (покуда без определенного названия) и продолжал заниматься пропагандой в рабочей среде. И собирать для них разные революционные книжки, в духе «Манифеста коммунистической партии» Маркса, который перевел Плеханов, или «Развития научного социализма».
Пантелей видел Костю в институте, и не раз. Но лично знаком с ним не был. А тут они как-то встретились на картонно-тольной фабрике товарищества «Науман и К°», являющейся официальным поставщиком Императорского Российского Пожарного общества. Костя, тайком пробравшись на фабрику, должен был встретиться с парнем по имени Ростик, дабы тот передал ему кусок свинцовой полосы, из которой Марта намеревалась изготовить пули для будущей бомбы. А Пантелей принес для него же, Ростика, революционную брошюру под фальшивой обложкой еженедельного журнала «Нива». Так они и
