не мог почувствовать, является ли она псимагом и какова её сила.
— Садитесь, Сергей Александрович, — сказала она, указав на единственный стул у стола.
— Итак, вы, Сергей Александрович Дмитриев, — сказала она раскрывая, лежащую перед ней папку. — Незарегистрированный псимаг, предположительно А класса. Вы обвиняетесь в сокрытии своих способностей от министерства, нарушении Кодекса Поведения Псимагов, нанесении ущерба общественному имуществу, а также в нанесении физических и психических травм лёгкой и средней степени тяжести трём гражданам Российской Империи.
— Я ничего не упустила? — задала она риторический вопрос в пространство. Затем, Ирина Григорьевна посмотрела на меня и сказала: — Вы можете что-то сказать по этому поводу? Может быть какие-то смягчающие обстоятельства? Говорите, следствие учтёт всё вами сказанное!
Я молчал, обдумывая, что же я могу сказать в своё оправдание. Последние три дня, я только и думал, почему я всё это натворил и зачем вообще мне это было надо. Ответа у меня не было. Всё это было как-то совершенно глупо и бредово, что даже смешно. Наконец, я вспомнил, что ещё мучило меня все эти дни.
— Скажите, Ирина Григорьевна, что с Милой? Она очень пострадала? Травмы средней тяжести — это очень опасно?
— Вам это, действительно, интересно? Или вы спрашиваете только потому, что боитесь серьёзного наказания?
— Я... я не боюсь наказания, — сказал я глядя ей прямо в глаза. — Я отвечу за всё что совершил. Я спрашиваю, потому что она мне небезразлична... как бы глупо это сейчас не звучало.
— Да? Как же вы могли такое сделать, с девушкой которая вам не безразлична?
Я опустил глаза и посмотрел в угол.
— Не знаю, всё это, как-то слишком быстро произошло, я просто хотел узнать, что же она обо мне на самом деле думает...
— И поэтому влезли ей в голову?
— Да, — сокрушенно подтвердил я. — Я не верил тому, что она мне сказала...
— А что она вам сказала?
— Она... она сказала, что ненавидит меня! И это после того, как я ей признался! И самое главное, она сказала, что дело в том, что я не псимаг!
— И вас это конечно задело, да?
— Да! Очень задело! Я просто вне себя был, сила во мне как будто закипела и...
— И вы проломили её защиту. Да ещё и защиту её подружек заодно.
— Правда? Про них я как-то даже и не подумал...
— Сергей Александрович, — устало проговорила Ирина Григорьевна, — если бы вы проходили настоящее серьёзное обучение, вы бы лучше контролировали свою силу. А так, вы даже не заметили, что ударили по площади. И слава Богоматери, что там больше никого не было, иначе жертвами стали бы и они.
— Я понимаю...
— Понимаете? Навряд ли. Вы дикарь, и что само прискорбное, вы очень сильный дикарь, плохо контролирующий свои силы, — Ирина Григорьевна сделала паузу, вздохнула и продолжила: — А что было дальше? После того как вы сорвали защиту с Миланы и остальных?
— Я провёл поверхностное сканирование воспоминаний. И увидел ту, дурацкую сцену.
— Какую сцену?
— Там группа девочек разговаривала о парнях простолюдинах...
— И это ещё больше вывело вас из себя?
— Да. Я совсем потерял контроль. Говорил всякую чушь, кажется поднял в воздух скамейки и урны.
— А потом?
— Потом я открыл портал и ушел.
— И всё? Больше вы ничего не делали?
— Ничего. Мне тогда вообще ничего не хотелось делать. Даже думать.
— Хорошо. С этим всё более-менее ясно. А теперь расскажите мне, почему вы скрывали свои способности?
Я посмотрел на Ирину Григорьевну, и помедлив, ответил:
— Я не хотел уезжать в интернат.
— Да? А почему?
— Потому что, хотел остаться с мамой.
— А откуда вы узнали, что вас туда заберут?
— Я... — выдавать Дениса мне не хотелось, поэтому я схитрил. — Просто знал, это ведь никакая не тайна!
— Обычно, дети вашего возраста ни о чём подобном не думают. Вы, наверное, увидели, как кого-то увозят, да?
— Не помню... может быть и видел...
— Можете не увиливать, Сергей Александрович! Мы знаем, кто помогал вам скрываться. Это был ваш друг, Денис Лопатин. Это его вы видели уезжающим в интернат, да?
— Да, — подтвердил я, ведь увиливать дальше не имело смысла. — Что ему за это будет?
— Ему? Ничего, он как и вы, был в таком возрасте, в котором не может отвечать за свои поступки. В Российской Империи уголовная ответственность наступает, только с четырнадцати лет, если вы не знали.
— Хорошо, — с облегчением выдохнул я.
— Как вам удалось пройти первую проверку в школе?
— Я использовал плащ обывателя.
— В семь лет?
— Да. Денис научил меня ему, я долго тренировался и смог поддерживать его целый день. Никто ничего не обнаружил.
— У вас это превратилось в настоящий талант, Сергей Александрович! Но лучше бы вы направили свои силы на что-то более полезное Родине, — посетовала она. — Что было дальше?
— Дальше? Да ничего, я стал учится сам, по книгам.
— Денис помогал вам?
— Иногда, когда приезжал в гости к бабушке.
— Когда вы последний раз с ним общались?
— Года два назад... кажется в августе.
— Вы сами освоили телепортацию?
— Нуу... практически сам. Денис показал мне её один раз, а потом я уже сам пытался.
— А портал?
— Это я уже сам разобрался. Там, примерно, такой же принцип, просто точка фокусирования вне твоего тела...
— Понятно, — в голосе Ирины Григорьевны послышались нотки уважения. — На ком ещё вы применяли псионику?
— Да в общем, ни на ком. Иногда читал мысли мамы и сестёр, ну и бабушки.
— А на учителях?
— Нет. Пару раз пробовал, но чуть не засыпался, поэтому перестал.
— Хорошо. А на Миле?
— Нет. Она бы это сразу заметила!
— Но вы ведь помогали ей заниматься?
— Помогал.
— И она ничего не замечала?
— Нет.
— И не задавала никаких вопросов?
— Задавала, но только в самом начале.
