парашют, как всегда, осведомился о работе мотора и принялся хлопотать около самолета — готовить его к новому вылету.
Летчики направились к единственному небольшому, но довольно оригинальной конструкции ангару. Они громко разговаривали, шутили, смеялись.
Горан шел рядом с Владимировым.
— Обрадовались, словно к теще в гости приехали, — полушутя-полусерьезно заметил он.
— А почему бы и не повеселиться? Море, курортный сезон, женщины! Ну что ты в самом деле, не человек?! — заявил Владимиров.
— Нас ожидает серьезная работа. Встреча в воздухе с русскими у меня не вызывает восторга.
Владимиров не унимался:
— Тут есть ресторан «Морское око». Жареная рыба, сунгурларское вино… — Владимиров прищелкнул языком.
— Да, это по твоей части. — Горан ухмыльнулся.
— Нет, здесь можно хоть иногда забыть о цели нашего приезда, о нашей великой роли. — Сказав это, Владимиров скользнул глазами в сторону Горана.
Горан решил его проверить:
— Хочешь забыться, потому что боишься?
— Какой к черту страх! Русские самолеты-разведчики для наших «мессеров» будут легкой добычей. Но мне нелегко будет стрелять в русских!
— Да, русские большие мастера воздушного боя. Иметь такого противника… Э, да что тут говорить… — Горан не хотел продолжать разговор, и Владимиров это понял.
Рядом с ангаром возвышалось двухэтажное здание, на первом этаже которого размещалась столовая, на втором — метеорологическая станция. У стены, со стороны входа, из медного желобка стекала вода в луженый тазик — своеобразный водопровод.
Комендант, авиамеханик и метеоролог олицетворяли жизнь аэродрома. Единственным транспортом, предоставленным им, была рыжая кобыленка, запряженная в двуколку. Темп жизни аэродрома только еще складывался, и эти трое тружеников ни на что не жаловались. Больше других был занят метеоролог Стоянов (его почтительно называли все «бай [1] Стоян»), В его обязанности входило принимать и передавать в назначенное время метеорологическую сводку. Бай Стоян был родом из этих мест. К научному определению погоды он прилагал и свои знания местных примет и редко ошибался в предсказании погоды. Сухопарый, высокого роста, он часто становился предметом шуток. «Как там погода, в верхних слоях?» — спрашивали его любители пошутить и заливались смехом, поглядывая на него снизу вверх.
Он не сердился и только, если уж кто особенно надоедал ему, выходил из терпения и кричал: «Изменчива, как твоя невеста!» — если обидчик был холост, или: «… как твоя жена» — если он был женат.
Бай Стоян поджидал летчиков у столовой.
— Метеоролог Стоянов, — доложил он. — Будьте любезны сказать, какая погода была на протяжении вашего маршрута?
— Я должен вам доложить?! Нет, вы посмотрите на него! — с издевкой сказал офицер.
Бай Стоян смутился, но ответил:
— Вы вылетели, получив сводку погоды, составленную мной. Хотелось проверить, оправдался ли мой прогноз.
Офицер раздраженно оборвал его:
— Живы милостью вашего предвидения!
Горану стало досадно. Он отвел бай Стояна в сторону и объяснил ему все, что его интересовало.
— В следующий раз не лезьте с мелочами к офицеру, — заявил офицер Стоянову.
Пообедав, летчики получили распоряжение устроиться с квартирами. Горан и Владимиров шли чуть поодаль от офицеров — они направились в город.
— Ты слышал? Учит, как квартиры выбирать! — сетовал на командира Владимиров. — «В порядочном доме снимайте». Печется о чести мундира, тьфу! — сплюнул Владимиров.
Горан не слушал его. Он смотрел на дорогу, усыпанную мелким гравием. Она вела к морю. Море, спокойное, тихое, отражало белые облака. Они спешили куда-то, уплывая по морской глади.
— А по мне, — не унимался Владимиров, — была бы хозяйка молода и недурна собой.
Горан следил за приближающейся волной. Он не хотел упустить ее из виду, потерять среди других волн. Она несла на своем гребне белую кружевную пену. Вот она выплеснулась на желтый песок с приглушенным вздохом, и ее не стало — растаяли белые кружева на влажном желтом песке.
Зеленая долина уходила к склонам гор, где ровными рядами сбегали вниз виноградники. Белые каменные дома, будто причудливые уступы скал, возвышались один над другим. В зелени инжира и миндаля кокетливо прятались дачи. У причала стояли несколько катеров, раскачивались на зыбких волнах лодки. Сети, еще в капельках воды, сушились здесь же, рядом. Горан решил обосноваться в этой части города.
По инициативе офицеров решено было отметить новоселье эскадрильи в приморском ресторане.
В ресторане стоял невообразимый шум. Летчики сдвинули несколько столов вместе, по соседству с ними заняли стол техники.
Оркестр играл танго. Несколько пар танцевали, проталкиваясь между столов. Большинство офицеров пришли с девушками.
Командир заметил, что среди летчиков нет Горана. Он подозвал механика Тончева и приказал ему немедленно разыскать Горана.
— Да скажи, чтобы с девушкой был! — наказывал он Тончеву. — Ему легче с советским асом в бой вступить, чем к девушке подойти! — смеялся командир.
Тончев приблизительно знал, где может быть Горан. Он направился к рыбацкой корчме, откуда доносились звуки гайды. И действительно, в углу корчмы, положив руки на стол, сидел Горан и слушал гайду [2]. Гайдаря окружали рыбаки. Они молча пили из бутылок вино и закусывали мелкой жареной рыбой, лежавшей на столе в промасленной бумажке. Иногда они тихо переговаривались, недружелюбно поглядывая в сторону летчика.
Когда Тончев подошел, Горан указал ему на табуретку, приглашая сесть. Тончев отказался, шепнув ему что-то на ухо.
Гайдарь оставил свой инструмент. Горан положил на стол помятую банкноту, и вышли с Тончевым на улицу.
В небе, как перезревшие плоды, готовые упасть, тяжелели звезды. Ветер с моря тянул прохладой.
— Ты говоришь, командир смеется?
Крупные звезды над головой и только что отзвучавшая гайда напомнили Горану о родном селе, защемило сердце. В то же время он почувствовал, что в нем проснулся какой-то задор, неудержимое желание сбить спесь с командира и его компании. Горан уже видел их ухмыляющиеся физиономии, слышал их шутки, и ему было по-мальчишески обидно.
Навстречу ему из-за угла невысокого кирпичного дома вышла молодая девушка с чемоданчиком в руке. Увидев летчиков, она остановилась, потом спокойно пошла им навстречу.
Неожиданно Тончев услышал:
— Барышня, барышня! Извините! Не могли бы вы уделить мне часик-другой?
Прикуривая, Горан осветил лицо девушки. Она смотрела на него испуганными, недоумевающими глазами. Взгляд Горана успокоил ее. И его выходка, по-видимому, уже не казалась ей грубой.
— Только два часа? — с мягкой иронией произнесла она.
— Да, — искренне ответил Горан. — Я вас не обижу. Но если бы вы могли помочь мне! Меня ждут товарищи в ресторане «Морское око». Ждут непременно с девушкой. А мне будет очень приятно, если вы… — Он говорил так искренне, так добродушно, что девушка прониклась доверием к этому человеку.
— Но я же не одета для ресторана, — вспомнила она.
— Так будет даже интереснее. Вам это платье очень идет!
