вошел в распахнутый ратоматор, сел на эмалированную скамеечку, оглянулся. Елка махала ему обеими руками, а Лада смотрела на часы.
И дверь захлопнулась. Темнота. Звонок. Бордовый свет. И боль, как будто миллионы иголок внезапно пронзили тело. Так трижды. Ратозапись повторяли, чтобы сличить и выбрать безукоризненную. После третьего раза вся кожа горела.
А потом дверь открылась, и Ким вышел наружу со словами:
— Ух ты, здорово! Словно в горном озере искупался. Все жжет и зудит. У тебя тоже так было, Лада?
И тут же он подумал: «Через сто с лишним лет где-то в космическом пространстве автоматика распахнет ратоматор, и Ким другой, но такой же, выйдет со словами:
— Ух ты, здорово! Словно в горном озере искупался. У тебя тоже так было, Лада?»
А Лады не будет рядом. И тот Ким прикусит язык. Поймет, что он Ким улетевший, отсеченный от друзей и современников.
— Пройдет через пять минут, — успокоила Лада.
Она уже торопилась. Прощание затянулось, ребенок не кормлен вовремя. Нина побежала разыскивать ее ранец, Сева пробивался к Зареку, хотел что-то выяснить на ходу. Только Елка терпеливо стояла рядом.
— Так ты посоветоваться хотела со мной, Елочка?
Девушка взяла Кима за локоть. Ее макушка была на уровне его плеча.
— Ким оставшийся, что будешь ты делать на этой Земле?
— Не знаю, Елочка. Много есть соблазнительного.
В институты оживления меня зовут, — это приятная работа: людей радовать ежедневно. К Нине можно присоединиться: надо же узнать, сколько раз можно восстановить человека. Но, кажется, я пойду в космос на реконструкцию планет. В космосе неустроенно, опасно и трудно. Там врачи нужнее всего.
— Ким остающийся, — сказала девушка торжественно. — Я кончаю в будущем году. Возьмешь ли ты меня с собой в космос? Не смотри на меня с удивлением. Я уже взрослая. Вообще, мы, девчонки, взрослеем раньше, чем это принято думать. Я знаю все про тебя и про Ладу, знаю, как она искала самого необыкновенного и выбрала эгоиста с редкими пережитками, а тебя просмотрела. На самом деле ты куда необыкновеннее, у тебя есть удивительная способность брать на себя самое неприятное. За твоей спиной надежно, Ким, и я хочу идти по твоим следам. Я знаю, что твоя дорога — самая правильная дорога.
Она говорила все это медлительно, размеренно, как будто наизусть читала чужую роль… но, закончив, покраснела до слез. Так что Ким понял все недосказанное.
— Правильные дороги — это трудные, — напомнил он.
— Но Ксан говорил, что только трудное дает счастье. Елка подняла сияющие глаза. Они сияли для Кима.
Книга кончена. Герои, прощайте! Читатели, прощайте или, если вам захочется, до свидания!
Автор желает вам счастья по Ксану — трудного и стремительного!
