. Лежу на кладбище – у храма, . В горячей лиственной золе, . В щекочущих осенних травах, . На вечереющей земле… . Лежу под клёном необъятным, . В полнеба вспыхнул – в полземли! . И слышу, слышу голос внятный . Со всех сторон – вблизи, вдали… . И чувствую земли округлость, . Глубинные её пласты… . И жадно подставляю губы . Прикосновениям листвы. . Закинув за голову руки, . Как не лежала я давно, - . Лежу… . Смотрю на крест и купол… . За что мне это всё дано? . Одно желанье – кануть, кануть . В закат кленового лица… . Уйти в траву, в песчинки, в камни… . И раствориться – до конца! Эти стихи очень нравились отцу Димитрию Дудко. Хотя он и сказал, что в них слышатся языческие мотивы, но при этом стихи глубоко христианские. Сказал, что здесь – органичное соединение ветхого и нового человека: человека от земли, душой стремящегося к небу… Он так прекрасно читал эти стихи вслух! Просил ему подарить их. И признался, что тоже пишет стихи.
* * * Но были в тот светлый месяц и грустные стихи. Я не знаю, откуда они приходили. Но они тоже были правдой. Поэзия – это такой скальпель, вскрывающий самые потаённые глубины души…
* * * . Я зажигаю лампу на столе. . Вечерний свет ложится на страницы… . За окнами на старенькой ветле . Тревожно вспархивают души – или птицы?… . Я думаю: о чём же написать . Туда – туда, откуда нет ответа?… . О том, что осень на дворе опять? . О том, что дом колышется от ветра? . О том ли, что кружится ранний снег, . И скоро Покрова – а писем нету?… . Об этом лучше знает человек, . Который их не пишет… . Жуткий ветер! . Он хлопает калиткой, как шальной, . Скрипит скамьёй в саду, кусты ломает… . Ах, что я буду делать здесь зимой? . Чадят дрова, и лампочка мигает… . Постель, как лёд. И нету даже пса, . Чтоб разделил тоску и поздний ужин… . О чём же мне сегодня написать?… . О том ли, что хозяин дому нужен? . А ветер хочет крышу распороть! . Какой кромешный, непроглядный вечер… . И я пишу: 'Храни тебя Господь . Во всех путях твоих, делах и встречах…' * * * Телеграмма от мамы. Её принёс деревенский почтальон.
В телеграмме три слова. Читаю и – не верю свом глазам! Да, я мечтала об этом… но боялась надеяться.
«Приезжай за ордером»
Господи, неужели у меня будет дом? Свой дом? И не надо будет ночевать у знакомых и на вокзале?… Спасибо Фёдору! Хотя он это сделал не для меня, а для себя, для своего спокойствия: чтобы больше меня не видеть, чтобы не маячила уже никогда перед его глазами… Но не будем углубляться в дебри его подсознания, в мотивы его поступков. Хотел ли Фёдор осчастливить меня или себя? Это его подробности…
