тем медленнее я иду…
Но всё равно мы приходим. Вот её подъезд. Поднимаемся на третий этаж. Сердце колотится, как сумасшедшее. Хорошо, что я взяла с собой Маришку, без неё я бы не смогла…
– И чего мы тут стоим? – спрашивает Маришка. – Давай звони!
Достаю из кармана записку, она имеет жалкий вид – я всю дорогу сжимала её в кулаке. Перечитываю… Да, всё правильно. Нажимаю на звонок…
Дверь распахивается. На пороге – Марьюшка. В фартуке, руки красные и мокрые – видно, стирала. Удивлена. Немного испугана. Но, кажется, и обрадована. У неё такая гамма чувств на лице, что одним словом не скажешь.
– О, девочки!… Заходите.
Проходим в прихожую.
– Это твоя сестрёнка? Какая чудесная девочка! Сколько ей, пять? Ну, раздевайтесь, проходите. Будем чай пить.
– Мария Матвеевна, мы на минутку. Только отдать.
Я протягиваю ей свой мятый листочек. Марьюшка как будто пугается:
– Что это?!
– Записка.
– Кому? От кого?
– Вам от меня.
Она нерешительно берёт её в руки, спрашивает:
– Прочесть сейчас?
– Да. Пожалуйста.
Она читает… Подымает на меня глаза:
– Хорошо, Лена… спасибо… да, конечно, я прощаю тебя.
– Мария Матвеевна!
– Да?
– И всё-таки Колька не ломал эти стулья. Он – не виноват.
Она задумчиво молчит, глядя на меня каким-то странным взглядом…
– Ты сказала маме, что я её вызываю в школу?
– Ещё нет. Может, не надо?…
– Надо. Я хотела бы с ней поговорить. Передай, что я жду её – в удобное для неё время.
Вечером я рассказала всё маме. Она спросила:
– Почему тебе больше всех надо?
– Просто жалко Кольку. Не люблю, когда из человека делают козла отпущения.
Через несколько дней мама сходила к Марьюшке. Вернулась она задумчивая, меня не ругала.
– И о чём вы говорили? – спрашиваю её.
– Так, о жизни… И о тебе. О том, что тебе будет трудно в жизни с твоим характером.
– Какой уж есть!
Что было дальше
Я по-прежнему хожу в школу. И Колька тоже ходит. Выгонять нас не стали. Стулья починил в столярной мастерской Борис Митрофанович, наш учитель труда, он же – учитель ботаники, зоологии и анатомии. Наш, пострадавший от неизвестных вандалов, класс – как раз его кабинет. БорМит – добрый и спокойный, он даже не ворчал, когда чинил эти стулья. Для него это – не катастрофа, а «дело житейское».
Итак, мы ходим с Колькой в школу. И ничего как будто не произошло. Как будто и не было никакого предательства. Жизнь идёт своим ходом: контрольные, лабораторные… смешочки, записочки… Только с нами никто не общается – ни со мной, ни с Колькой. Никто к нам не подошёл, не спросил: «Ну, что там было, в кабинете директора? Как дело-то разрешилось?» Неужели никому не интересно???
Мы с Колькой как будто в изоляции. Как будто мы – два пустых места в классе. Я смотрю на них, своих одноклассников и думаю: какие же они ещё маленькие… Разве с такими можно идти в разведку? Или хотя бы на защиту своего товарища? Ясно, что никто всерьёз и не собирался. Теперь уже ясно…
Я даже рада, что я для них – пустое место. А вот Колька сильно переживает… Вся эта история его сильно ушибла. Сначала обвинили в хулиганстве. Потом грозились выгнать из школы. Теперь одноклассники объявили молчаливый бойкот. За что??? За то, что сами же его и предали…
Если бы в городе была ещё одна школа, Колька бы, наверное, перешёл в другую. И я бы перешла. А так – куда уйдёшь?…
Одинокие прогулки
Я перестала гулять с девочками. Я и раньше гуляла с ними редко, а теперь и вовсе избегаю их. Они мне стали неинтересны. Они мне кажутся не искренними.
И вот, идёт по улице шумная толпа моих одноклассников, шутят, смеются…
А по параллельной улице – иду я. Одна. А параллельные, как известно, никогда не пересекутся…
Но Аню-маленькую я по-прежнему люблю. Только и с ней мы последнее время почти не общаемся. У неё уже есть подруга на всю жизнь. Зачем я ей?…
Зашла как-то к Лёле в общежитие, думала: поболтаем. Но там были две женщины – её соседки по комнате: одна – крашенная чёрная, другая – крашенная белая. Долго и нудно обсуждали рецепт окраски волос… Скучно! Ушла.
Одна радость – процарапанное окошко в двери моего класса в музыкальной школе. Постою, погляжу… порадуюсь, что есть на свете светлый человек, с сине-голубыми, такими родными глазами, с этой русой прядью, упавшей на лоб… И ничего-то мне от него не надо – только чтобы БЫЛ!
Стихи на школьной доске
