— Ты на неправильном пути. — Она так долго думала об этом, она ломала голову над этим с тех пор, как они выехали от Тима. — Это не имеет никакого отношения ни к моему платью, ни к моей тиаре, ни к тем фотографиям, ни к тому, что Бобби Хьюс хотел стать королевой выпускного бала.
Она подняла глаза и на секунду поймала его взгляд.
— Как так? — Он переключил скорость перед очередным красным светом и остановил машину.
— Я легкая мишень, — начала она. — Если бы кто-то захотел шантажировать меня, он мог начать много лет назад, а если кто-то хотел напугать меня, ему не пришлось бы убивать для этого, но…
— Но? — подтолкнул он, когда она замолчала.
Пожав плечами, она подняла глаза.
— Но ты не такая легкая мишень. Если кто-то решит отправится за тобой, ему придется попотеть, а если кто-то решит напугать тебя, то ему, вероятно, придется пойти на что-то покруче убийства Теда Геррети. Так может, нам лучше стоит поберечь твою спину вместо того, чтобы волноваться о моем старом выпускном платье?
Сначала он ничего не ответил, просто долго смотрел на нее, потом отвел взгляд.
— Даже если ты и права, нам все равно нужно переговорить с этими ребятами.
Она была права, и он знал об этом, хотел он признаваться или нет.
— Полагаю, да, — неохотно согласилась она. Ей не хотелось разговаривать с остальными «мальчиками с выпускного бала». Тим был ее другом. Они поддерживали связь — нерегулярно, но время от времени общались. С ним было легко разговаривать, было здорово наконец познакомиться с «племенем диких индейцев» — так он называл своих детей. Джонатан тоже был другом: дорогим, милым, бьющим через край и залюбленным Джонатаном. Той ночью он не хотел причинить ей вреда. Но остальные парни — у них был злой умысел. Все случилось так быстро, что она никак не могла понять, откуда конкретно пришла беда.
От одной мысли об этом головная боль усилилась. Она потянулась за упаковкой с крекерами, которую поставила на торпеду. Может, если она заморит червячка, ей станет лучше.
Светофор переключился, и он снова перевел машину на первую скорость.
— Ты любила то платье, — сказал он после нескольких минут молчания.
Да, молча согласилась она. Она действительно любила то платье.
ГЛАВА 14
К тому времени, как они добрались до «Раскрашенного пони», она вся была покрыта крошками от крекеров, а план «осторожности» Хокинса начал включать в себя «осторожно очистить ее», «осторожно отвезти ее домой», где бы он мог «осторожно поцеловать ее» и «осторожно снять с ее одежду».
Он терял голову, и это было просто смехотворно, это совершенно не улучшало его настроения, которое и без того было несколько напряженным с самого утра.
Он остановился перед «Пони» и взглянул на нее. Пока они сидели у Тима Макгоуэна, ее лицо еще сохраняло зеленоватый оттенок, но поездка в город, крекеры, витамины, которые она приняла, полбутылки минеральной воды и съеденный ею апельсин, который она наконец съела, сделали свое дело. Она, конечно, не приняла обычно бойкий вид, но уже приближалась к норме.
— Это место отвратительное, — сказала она, разглядывая окна стри-клуба и откусывая кусочек от очередного крекера. Как и все остальные клубы на Колфакс Авеню, «Пони» выглядел еще хуже при дневном свете. Ночью его уродство маскировалось мерцающими огнями — прямо как сами стриптизерши.
Откусив еще кусочек, она повернулась на сиденье, и он увидел, как миниатюрная лавина крошек покатилась по ее платью на сиденье и пол. Роксанна была полностью засорена этими крошками, но он старался не принимать это близко к сердцу. В отличие от Кида, использовавшего свою машину в качестве мусорного контейнера и дополнительного холодильника, он держал Роксанну в чистоте, в наичистейшей чистоте, выплачивая Скитер по сотне баксов в месяц за уборку Челленджера.
К тому времени, как он закончит катать Неудачу «Убийцу» по округе, чистка будет стоить ему все двести баксов. Около коробки передач валялась апельсиновая кожура и один из пакетиков с травяными добавками — подарок Скитер на прошлое Рождество, а ромашковый чай, который он пытался влить в Кэт нынче утром, рассыпался по всему салону.
Один взгляд на листья, веточки и семена в пакете — и он решил, что лучше его не открывать. Впрочем, Неудача придерживалась другого мнения. Она посмотрела на пакетик, прочитала перечень ингредиентов и вытрясла половину в бутылку минералки. Вторая половина не слишком красиво распределилась по приборной доске, и каждый раз, когда он делал поворот, еще немного чая падало на пол.
Она была поразительной неряхой, но он помнил об этом со времен лета, проведенного в Браун Пэлэс. Даже крохотная надежда на то, что она переросла свой неопрятный образ жизни, сгорела в пламени ада в тот момент, когда он вошел в ванную, откуда она делала свои телефонные звонки.
Армагеддон. Рагнарек. Судный день. Его ванная комната могла бы стать соперником любому из этих событий. Странно, но в ванной его это особо не беспокоило. Воспоминания были слишком сладкими.
Но вот машина — другое дело. Его машины нравились ему чистыми, все его машины, а Роксанна — в особенности. Она была классическим мускулкаром, подогнанным точно под него, единственным из рода, учитывая всю ту работу, что они со Скитер над ней проделали — а Неудача превратила ее в мусорный бочок.
Небольшая цена за сотрудничество, успокаивал он себя, но словно нож воткнулся в его сердце, когда она, закинув последний кусочек крекера себе в рот, завершила прием пищи, отряхнувшись в машине…
Он изо всех сил сдерживался, чтобы не схватить ее за руку и не сказать: «Давай выберемся наружу, детка, и почистим тебя на стоянке».
Но он точно знал, что если прикоснется к ней, то крекерные крошки будут последним, что придет ему на ум.
— Окей, — сказала она, по-прежнему, отряхиваясь, отряхиваясь, отряхиваясь. — Если нам нужно сделать это, давай покончим с этим побыстрее.
Отличная идея, подумал он, но с места не сдвинулся. Он мог лишь сидеть на месте в потрясенном изумлении, наблюдая за крошками, летающими по салону и садящимися на его футболку, джинсы, колени — а она об этом даже понятия не имела. Сидела на своем сиденье, очищая себя перед новым выходом и разрушая его в процессе. Еще минута, и он превратится в en croute.
Когда она наконец закончила и потянулась к дверной ручке, он вылез из машины и отряхнулся…
Обогнув Роксанну, первым же делом, он, естественно, заметил крошки на попке Кэт. В свою защиту, он мог сказать, что случилось это не потому, что он сразу же посмотрел на ее задницу. Крошки просто бросались в глаза, потому что повисли на красном платье.
— У тебя крошки на попе, — сказал он.
Она тут же остановилась и пока отряхивалась, проделала тот самый поворот с выставленным в сторону бедром, который продемонстрировала у дока Блейка, пытаясь увидеть себя сзади. Она неплохо справилась со своей задачей, упустив только пару крошек.
Чтобы не раздувать из мухи слона, он шагнул вперед, чтобы закончить за нее — только рыцарство и благие намерения. Но пока он отряхивал ее попку, она подняла руки и провела ими по его волосам, и вдруг… вот они, стоят так близко друг к другу, она наполовину повернута к нему.
— У тебя… хмм… у тебя крошки…
В волосах, точно. Он должен был догадаться, но в защиту силы своего предвидения, теперь ему было абсолютно наплевать на крошки. Они могли стоять в стофунтовом мешке крошек, а ему было бы все равно, потому что он чувствовал запах ее помады — жвачка.
Да, он была так близко к ней, его руки лежали на ее попке, а ее запутались в его волосах, и все остальное на свете начиналось с вопроса: «Во что ему обойдется поцелуй?».
