Сонет Серебряного века. Сборник стихов. В 2 томах. Том 2

Встреча

Вечерний дым над городом возник,
Куда-то вдаль покорно шли вагоны,
Вдруг промелькнул, прозрачней анемоны,
В одном из окон полудетский лик.

На веках тень. Подобием короны
Лежали кудри... Я сдержала крик:
Мне стало ясно в этот краткий миг,
Что пробуждают мертвых наши стоны.

С той девушкой у темного окна —
Виденьем рая в сутолке вокзальной —
Не раз встречалась я в долинах сна.

Но почему была она печальной?
Чего искал прозрачный силуэт?
Быть может, ей – и в небе счастья нет?..

1919

Die stille Strasse[12]

Die stille Strasse: юная листва
Светло шумит, склоняясь над забором,
Дома – во сне... Блестящим детским взором
Глядим наверх, где меркнет синева.

С тупым лицом немецкие слова
Мы вслед за Fraulein повторяем хором,
И воздух тих, загрезивший, в котором
Вечерний колокол поет едва.

Звучат шаги отчетливо и мерно,
Die stille Strasse распрощалась с днем
И мирно спит под шум деревьев. Верно,

Мы на пути не раз еще вздохнем
О ней, затерянной в Москве бескрайной,
И чье названье нам осталось тайной.

1910

Как жгучая, отточенная лесть
Под римским небом, на ночной веранде,
Как смертный кубок в розовой гирлянде—
Магических таких два слова есть.

И мертвые встают как по команде,
И Бог молчит – то ветреная весть
Язычника – языческая месть:
Не читанное мною Аге Amandi![13]
Мне синь небес и глаз любимых синь
Слепят глаза. – Поэт, не будь в обиде,
Что времени мне нету на латынь!

Любовницы читают ли, Овидий?!
– Твои тебя читали ль? – Не отринь
Наследницу твоих же героинь!

29 сентября 1915

Иван Грузинов

Примитив

В иглах пепельных сгорает
Глаз. Янтарный. Белый. Алый.
Чуть мигает. Чуть мигает
Меркнут краски. Гаснет день.

Прохожу дорожкой малой
Мимо тихих деревень.
Пью водицу из ручьев
И беседую с былинкой.

Отуманенный росою,
Пряным трепетом цветов,
Прохожу лесной тропинкой.

Говорят – шумят со мною
Липы. Ели. Сосны. Клены.
Говорит весь лес зеленый.

1910

* * *

Смех твой, Майя, смех певучий;
Голос твой призывно-сладок;
Ослепляет лик твой жгучий,
Манит чарами загадок.

Но в плену твоих объятий —
В узах пламенных и тесных —
Я сгораю в муках крестных;
Множу призраки и тени,
Созидаю мир видений,
Позабыв слова заклятий.

1912

* * *

Полночный час. Уснули звуки.
Заворожила тишина.
Недвижно небо. Даль мутна.
В окно струится звездный свет.

Тревожный стук. Мелькнули руки.
Мелькнул твой гибкий силуэт.
И занавесь зашелестела
У одинокого окна.

Твой белый лик на ткани зыбкой.
Безмолвный призрак. Призрак белый.
Глаза с укором иль улыбкой?

Безмолвно к призраку приник.
Лобзаю жадно белый лик.

1912

Амулет

На прощанье подарила
Мне свинцовую гориллу.
Черной лентой обезьянку обвязала
И сказала:
«Мой поэт,
Это будет амулет.
А когда... когда разрушится свинец,
Знай, настал конец»...

Долго я хранил заветный амулет.
Но однажды, в час заклятья,
Молвил: «Любишь или нет?»
И едва успел сказать я
Заповедные слова,
У гориллы отвалилась голова.

1913

* * *

Дьяволятки голенькие, хилые
В полночь выползли сквозь щели из подполья.
Это вы, мечты бескрылые,
Пали листьями безволья?

Ведьмы пляшут? ведьмы воют?
Это вихри, это листья шелестят.
Я плащом моим прикрою
Вас, дрожащих дьяволят.

И пока я жду рассвета —
Темен, слеп и духом нищий,—
Ваше тело будет тьмой моей согрето,
В слепоте моей себе найдете пищу.

Но когда в рассветный час склонюсь
к пустынному оконцу,
Не мешайте мне в тиши молиться Солнцу.

1913

Челлини

Соцветья камней многотонных,
Законченность, чеканность линий
И блеск металлов раскаленных
Влекли к себе мечту Челлини.

Был для него металл упорный
Нежней, чем воск, огню покорный.

Ему вручили гномы гор
Всепобеждающую власть
Над косной массой минерала.

Неумолимо верен взор,
И опьяняющая страсть
Его руки не колебала
При взмахе дерзкого кинжала.

1913

Бубны боли

De la musique avant toute chose

Paul Verlaine[14]

Батарей обрывки клубы
Быстрых бархатов обвили.
Побежал инкуб рубинов
Оборвать боа на башнях,
Зубы выбитых барбетов
Бороздит бурьяном бомб.
В небесах балет болидов
Бросил бусы. Бронза брызг!
К облакам батальный бант.
Бревна, сабли, губы, ребра
Раздробить в багровый борщ.
«Брац!..»
«Урра-а-а-а-а!..»
Трубы бреют бубны боли,
Бредит братом барабан.

1914. Август

Жернова заржали жаром

Жалонеры. Ружья. Жерла.
Ждут. Жиреет жаба жути.
Дирижабли дребезжат.
Давизжала жидким жгутом.
Брызжут жемчугом дождей.
Жадны ржавые жирафы.
Лижут жесткое желе.
Жернова заржали жаром
Рыжих жал. Железа скрежет.
Жабры сжать. Жужжит желудок.
Желчь дрожит. Разрежу жилы.
Жердь жую. Жену жалею.
Животы, фуражки, лужи.
Жатва, желтые жуки.

1914. Август

Веер Венеры

Синева весенних вен.
Свет ветвит воздушный вереск.
Вянет воск воспоминаний,
Новой яви веет вихрь.

Снова снов наивна весть:
Вечер матовых мотивов
На левкоях высоты;

Опустив влекущий взор,
Веер выронит Венера
Пред завесами алькова.

1914

* * *

Мне мучительно долго снится
Ночи удушливый бархат,
В ядовитый угар хат
Апокалипсическая кобылица
За волною черную волну
Расплескивает буйную гриву,
Глаза бырят оранжевую муть,
Поcв.копыт выпадают ржавые гвозди.
О, если бы к небу метнуть
Звезд зрелые гроздья,
Медноногую луну
Вымести из болот огненной шваброй,
Выудить из небесного залива
Зарю за алые