нет.
Лили, ее обожаемой Лили больше нет! Урна с прахом ее и Майка стоит на каминной полке. Квадратный латунный сосуд, скромный, безо всяких украшений. Давно пора было решить, что делать с прахом — захоронить его или развеять по ветру, но Куинн даже слышать об этом не желала.
А теперь Дана хочет ее отсюда забрать.
Что она будет делать с двумя маленькими девочками? Покажет им Францию, свозит в Париж и в Рим. О таком можно только мечтать. Но разве Дана не знает, что самые чудесные мечты порой уступают действительности. Коннектикут ничем не хуже Европы.
И внучкам бабушка нужна ничуть не меньше, чем они ей.
— А Франция — она какая? — спросила Элли, собирая на берегу ракушки.
— Как чудесная картина, — ответила Дана. — Куда ни взглянешь — везде красота.
— Но здесь ведь тоже красиво!
— Конечно. А разве тебя не тянет посмотреть что-то новое?
— Тянет. А вот Куинн — нет.
— Не волнуйся, — ласково сказала Дана. — Мы о ней позаботимся.
— Я так хочу, чтобы у нее все было хорошо, — сказала Элли. — Чтобы она наконец успокоилась.
— А где она сейчас?
— Наверное, на Литл-Бич. Она всегда туда ходит.
Дана кивнула. Она сама, когда хотелось спрятаться подальше от друзей и родных, ходила именно туда. И Дана решила довериться своей интуиции. Отправив Элли в дом, она пошла на поиски Куинн.
Куинн услышала ее шаги. Она сидела за валуном и писала в дневник, а когда послышался хруст веток и шорох листвы, сразу догадалась, что это тетя Дана.
Между ними всегда, с самого рождения Куинн, существовала магическая связь. Тетя Дана баловала ее, как могла. Привозила ей фантастические подарки: французские платья, белые кожаные сапожки, игрушки, каких не было ни у кого. И как только Дана переступала порог дома, первой в ее объятия мчалась Куинн.
— Куинн! — крикнула тетя. — Я знаю, что ты здесь.
Куинн вжалась в камень — ей хотелось слиться с песком, раствориться в тени. И, сунув дневник под мышку, она бросилась копать под валуном ямку.
— Куинн…
Куинн, выйдя из-за камня, столкнулась лицом к лицу с тетей Даной.
— Я так и думала, что ты здесь, — сказала тетя невозмутимо. — Я тоже часто сюда ходила.
— Сюда все ходят, — холодно сказала Куинн.
— Сейчас здесь больше ни души. Только мы.
— Всего на три дня.
— Куинн, мы же не навсегда уезжаем. Будем приезжать, когда ты захочешь.
— Каждый день, да? Я хочу бывать здесь каждый день.
— Это для всех нас трудно. Я никогда раньше не была матерью.
— И не стала ей.
Дана ошарашенно тряхнула головой:
— Не забывай, твои родители назначили меня вашим опекуном. Когда я узнала об этом, я думала вернуться в Хаббардз-Пойнт. Хотела переехать сюда навсегда. Думала, так будет лучше для всех.
— И что же произошло? — спросила Куинн дрожащим от волнения голосом.
Было время прилива. Еще несколько минут, и вода дойдет до того места, куда она спрятала дневник.
— Мы с Лили так любили этот пляж, — сказала Дана, глядя по сторонам. В глазах у нее стояли слезы. — Так любили… Я помню здесь каждое дерево, каждый камень. И без нее мне невыносимо тяжело смотреть на это. Если я буду жить здесь, где все напоминает о Лили, я сойду с ума.
Куинн слушала ее через силу. Да, она понимала, о чем говорила Дана, но для нее самой все было ровно наоборот. Она боялась уезжать из Хаббардз-Пойнта, боялась потерять дорогие воспоминания.
Куинн молча смотрела, как Дана взобралась на валун и раскинула руки навстречу ветру. Она долго так стояла, и Куинн успела достать спрятанный дневник и сунуть его за пояс.
Тетя стояла и смотрела на море, на пляж, на лесную тропу, и мысли ее были далеко-далеко, в их с Лили детстве и юности, прошедших именно здесь.
А Куинн думала о своем: о том, что это место ее, ее и ее семьи. И другого такого на земле нет.
— Я во Францию не поеду, — сказала Куинн твердо.
Сэм Тревор принял экзамены, послал электронные письма Джо и своим коллегам в Новую Шотландию, чтобы уточнить летние планы. Но его не покидало чувство, что нечто важное так и осталось несделанным. А голос Огасты словно нашептывал на ухо советы.
Поэтому в четверг, в тот день, когда Дана с девочками должны были улетать во Францию, Сэм отправился в Хаббардз-Пойнт. Автострада была забита, ехать пришлось медленно, и он боялся, что опоздает попрощаться с Даной.
Ну и что с того? Он для нее всего лишь маленький мальчик из далекого прошлого. Но он знал, что обязательно должен поговорить с Даной. Дана сказала, ему не понять, каково ей, но он считал, что все понимает.
— Все готовы? — спросила Дана, взглянув на часы.
— А Кимба где? — испуганно спросила Элли.
— Не волнуйся, — ответила Марта, — мы его обязательно найдем.
— Какая ты еще малявка, — презрительно фыркнула Куинн. — Переживаешь из-за какого-то куска плюша.
— Он не кусок плюша! — возмутилась Элли.
— Да неужели? Старый, облезлый…
— Заткнись! — завизжала Элли. — Не смей так говорить! Мне Кимбу мама подарила. Без него я никуда не поеду.
— Конечно, ты без него не уедешь, — сказала Марта и взяла Элли за руку. — Пойдем поищем как следует. Может, ты оставила его в кровати?
— Я там уже смотрела, — ответила Элли, идя за бабушкой по лестнице.
Дана и Куинн смотрели им вслед.
— Вот что ждет тебя во Франции, — сказала Куинн. — Элли впадает в истерику по десять раз на дню.
— А я ничего особенного в ее поведении не нахожу.
— Это ты к чему?
— Я припоминаю куклу по имени Ариэль. Она была твоим Кимбой. Ты ее из рук не выпускала, засыпала только с ней.
Куинн поджала губы.
— «Русалочка» был твоим любимым мультфильмом. Ты была готова смотреть его с утра до ночи. Как- то раз мы с твоей мамой поехали в супермаркет и увидели ее в витрине.
Куинн вздрогнула. Дана заметила это, но решила, что трогать девочку не надо. Она на взводе, ей трудно это дается — прощание с детством, прощание с родным домом. Дана затаив дыхание ждала, что будет дальше. Ах, если бы Лили могла подсказать ей нужные слова.
Но слов не нашлось, и момент был упущен. Куинн, чуть не разрыдавшись, кинулась прочь из комнаты. Дана пошла на кухню. Она ждала машину и думала о том, почему именно сейчас решение уехать кажется ей совершенно неправильным.
Куинн упала ничком на кровать. Из коридора доносился плач сестры. Бабушка пыталась ее утешить,
