поле боя, пробивается запах крови — словно эти солдаты дышали самой смертью.
Небо посерело, и сам воздух казался голубоватым, особенно в отдалении; очень скоро небо станет темно-синим, затем — непроглядно черным. Им нужно было вскарабкаться на крутые утесы и скальные карнизы, чтобы занять свои позиции прежде, чем совершенно стемнеет. Они воспользовались крутыми ступенями, вырубленными в скалах на дальней, западной стороне гор, но ступени от времени изрядно искрошились. Когда-то череда ступеней обвивала утесы, и крестьяне доходили по ним до самого замка; но большинство каменных переходов и подъемов было разрушено турками, которым не было нужды облегчать крестьянам дорогу в замок.
Отряд Куана расположился неподалеку от южной стороны замка и ждал.
Над ними нависала скала и венчавший ее замок; прозрачный свет лился с крепостных валов, и усыпанное звездами небо было ясным, как в холодную зимнюю ночь. К западу лежали ущелья, реки, поросшие лесами горы, но сейчас все это погрузилось во тьму — ни контура, ни блика. Ниже, в лагере турок, горело десять тысяч костров.
Кромешная темнота вовсе не была кромешной: света было довольно, чтобы видеть друг друга; и так медленно текли часы.
Сама земля уснула — отзвуки бесновавшихся вдалеке землетрясений наконец-то стихли.
— Тебе не следовало бы находиться здесь, — сказал Леонардо, обращаясь к Сандро.
Он сидел на камне между двумя пушками и в подзорную трубу разглядывал турецкий лагерь. Огонь его пушек в состоянии был накрыть лишь часть лагеря; не будь утесы столь крутыми, пушки Леонардо можно было расположить так, чтобы их огонь уничтожил весь лагерь Мехмеда. Снаряды да Винчи могли бы превратить турецкие порядки в гигантский костер. Теперь часть пушек была направлена на замок, расположенный ненамного выше их позиции. Замок будет подожжен.
«Боже милосердный, только бы Никколо остался цел… Боже милосердный, только бы он был там…»
— А ты хочешь, чтобы я все время оставался с женщинами? — спросил Сандро.
— Они не так далеко, и ты легко мог бы туда добраться.
— Их охраняют более чем надежно, уверяю тебя. Да и какое тебе дело до меня?
Леонардо вместо ответа пожал плечами.
— Ты не с отрядом. Собираешься остаться при пушках?
— Нет, — сказал Леонардо, — я войду в замок с Куаном.
— И с Америго?
— Он с телохранителями калифа.
Сандро явно удивился.
— Я полагал, что он будет с Куаном.
— Думаю, Куан заботится о его безопасности, — сказал Леонардо. — Под охраной телохранителей Америго ничто не грозит.
— Америго как-то хвалился мне, что любовники, дерущиеся бок о бок, — лучшие бойцы, — задумчиво проговорил Боттичелли. — Что-то тут не так.
— По-моему, ты слишком беспокоишься по пустякам.
— Возможно, — согласился Сандро. — Наше соглашение остается в силе?
— Только если я разыщу Никколо.
— А если он мертв, Леонардо, — неужели ты останешься в этом языческом краю?
— Не так давно ты, кажется, приходил в восторг от поучений Аллаха, Пузырек.
— Я заблуждался. Мадонна позвала меня домой.
— В самом деле? — переспросил Леонардо. — Мадонна?
— Во сне, что был реален, как все это, — Сандро плавным жестом обвел темноту, — она села рядом со мной, спящим, и я проснулся… во сне. Богоматерь совсем не такая, какой мы воображали ее, Леонардо. Она… — Сандро замолчал, словно и так уже слишком много сказал о внешности Мадонны. — Она спросила меня, хочу ли я по-прежнему стать вероотступником, и сказала, что моя судьба — во Флоренции. Она сказала, что ее священник отыщет меня и наставит, как исполнить ее волю.
— Я мало верю в сны, — сказал Леонардо. — Похоже, у вас с калифом есть кое-что общее. Он тоже позволяет снам управлять своей жизнью.
— А тебе, Леонардо, никогда не снились сны? Разве не видел ты Тисту, не слышал, как он призывал тебя бежать из пламени в спальне бедной Джиневры?
Леонардо ничего не ответил. Но Куан, который явно подслушивал их разговор, выступил из темноты и сказал:
— Все вы, флорентийцы, склонны видеть сны и грезы. Даже мой Америго.
Удивясь и насторожась, Леонардо спросил его, что с Америго.
— Он был опечален, что не смог обнять тебя, Леонардо, — сказал Куан.
— Как и я, — отозвался Леонардо. — Я искал его, но… — Леонардо пожал плечами, давая понять, что у него было немного времени на поиски и что он так и не сумел найти Америго.
— Он просил меня передать тебе вот это, — сказал Куан, улыбаясь, что случалось с ним редко, и крепко поцеловал Леонардо в губы. — Америго рассказал мне о вашем плане. — Когда ни Леонардо, ни Сандро не отозвались на это ни словом, Куан продолжил: — Я знаю, что вы замыслили побег.
— Он дал мне торжественную клятву, — прошептал Сандро, точно это он сам выдал их секрет.
Леонардо похолодел от страха, словно ледяной ручеек пробежал по его спине. Так значит, Америго стал их погибелью… Однако Куан не стал бы сейчас говорить им об этом, если только не…
— А, — сказал Куан, — вы думаете, что я выдам вас?
— Чего ты хочешь? — спросил Леонардо. — Ты не ждал бы так долго, не позволил бы нам так долго оставаться в живых, если бы не хотел что-то получить взамен.
— Ты прав, Леонардо, — сказал Куан, — но ты стал чересчур циничен. — Он протянул Леонардо письмо, и тот на ощупь ощутил шелковистость восковой печати. — На этом письме печать калифа. Оно обеспечит вам свободный проход через любые наши войска, любые владения калифа.
— И калиф подписал это? — потрясенно спросил Леонардо.
— Я подписал за него, — сказал Куан. — Вы также будете в безопасности на землях Турка. — Он поглядел на Сандро. — Не так ли?
Сандро ничего не ответил.
— Он сохранил письмо султана Мехмеда, — пояснил за него Куан. — Вот видишь, Леонардо, он не такой уж болван, как мы оба полагали.
— Я никогда и не считал его болваном, — сказал Леонардо, приходя в себя. — Но почему ты помогаешь нам?
— Ты уверен, что помогаю?
Леонардо различил в темноте, что Куан улыбается.
— Мой воздушный шар спрятан внизу, в долине. Утес, похожий на подкову, указывает к нему путь; достаточно будет пройти по прямой, хотя дорога неблизкая, — прибавил Куан.
Леонардо знал, о каком утесе идет речь.
— Как только вы будете готовы, шар к вашим услугам.
— Думаю, нам будет безопаснее отправиться пешком либо на конях, — сказал Сандро, которого явно напугала одна мысль о том, чтобы подняться в воздух.
— Я должен согласиться с Сандро, — сказал Леонардо, удивляясь тому, что Куан вообще мог предложить подобную идею. — Как я говорил калифу, мы окажемся целиком во власти ветров; кроме того, нас все увидят, а это не самый лучший способ бегства.
— Кажется, в последнее время сны обрели немалую власть над всем происходящим, — сказал Куан. — Даже имам калифа рассказал ему свой сон. Он сказал, что если калиф победит, то Аллах явится огнем в небе, точно так же, как прежде он сотрясал землю. Но если мы победим, а знак не появится, это будет предвестием гибели калифа и всего Египта.
— И калиф поверил этому? — спросил Леонардо.
— Разумеется, маэстро, но он понял также, что дурного предвестия можно избежать, подняв в воздух плавучий шар. Он даже подумывал о том, чтобы подняться на шаре самому. — Куан рассмеялся. — Но даже
