охотиться.
Я закатила глаза.
— А теперь, когда вы, двое охотников на крупную дичь, нашли друг друга, как насчет того, чтобы выйти из машины?
— Забудь, — коротко заявил Родригес.
— Ладно, — я повернулась к Хукеру. — Застрели его.
Хукер распахнул глаза:
— Сейчас? Здесь?
— Сейчас! Просто нафиг застрели его.
Хукер огляделся вокруг:
— Здесь же люди…
— Мне уже осточертело, — заявила я. — Дай-ка мне пистолет.
— Нет! — воскликнул Родригес. — Не давай ей оружие. Я выхожу. Боже, она чуть не убила Лукку упаковкой с содовой.
Мы с Хукером отступили на шаг, и Родригес вылез из машины.
— Руки на капот, — скомандовал Хукер.
Родригес повернулся и положил руки на машину, я прощупала его сверху вниз. Вынула оружие из наплечной кобуры, пистолет, пристегнутый к лодыжке, и мобильник.
Зазвонил телефон у Хукера.
— Да? — ответил он. — Угу, угу, угу. — Он переминался с ноги на ногу. — Угу, угу, угу. Да без проблем. Я буду там. Готов уже сесть в самолет.
— Кто это? — спросила я, когда он закончил разговор.
— Скиппи. Хотел удостовериться, что я помню о званом обеде. Сказал, что обвинение в убийстве меня не освобождает от него.
Было воскресенье, и Скиппи наверно уже в Нью-Йорке, готовится для недельной рекламной компании с десяткой победителей НАСКАР. И законным образом беспокоится, почему в Уолдорфе у него по комнатам попрятано только девять парней. Наверно, в этот момент его большие пальцы порхают над «БлэкБерри», набирая статью в защиту нас с Хукером, которую можно тиснуть в средства массовой информации по первому требованию.
Хукер подошел к машине и открыл багажник.
— Залезай, — предложил он Родригесу.
Тот побледнел:
— Ты шутишь.
Родригес вспомнил о Берни Миллере. Подумал о том, как легко же застрелить парня в багажнике. А я решила, что мне нравится наблюдать, как Родригес смиряется со своей участью. Это вам не кино. Здесь настоящая жизнь. И стрелять людей нехорошо. Особенно, когда ты сам парень, от которого собираются избавиться.
— Я могла бы застрелить тебя сейчас, — сказала я. — Будет легче сунуть тебя в багажник с парой пуль в башке.
Я поверить не могла, что говорю это. Я, которой приходилось просить кого-нибудь, если нужно было прибить паука. И ведь не только говорила все эти долбанные крутые слова… я ведь почти в них верила.
Родригес взглянул на багажник:
— Никогда раньше не забирался в багажник. Я буду чувствовать себя идиотом.
Догадываетесь, что это одна из тех ситуаций, когда и яйца не помогут, а?
Хукер нетерпеливо хмыкнул и поднял пистолет, и Родригес спешно полез головой вперед в багажник. Он выставил задницу и стал похож на Винни Пуха, застрявшего в норе Кролика, и я чуть было не рассмеялась. Не сколько потому, что это было смешно, а потому что была на грани истерики.
Мимо по дороге в торговый пассаж шла стайка старшеклассников.
— Эй, да это же Сэм Хукер, — узнал один из них. — Привет, чувак!
— Эй, чувак, можно мне автограф?
— Конечно, — отозвался Хукер, передавая мне пистолет. — Ручка есть? — спросил он подростка.
— А что с парнем в багажнике? — поинтересовался один школьников.
— Мы его похищаем, — ответил Хукер.
— Отлично! — одобрил парнишка.
Подростки ушли, а мы закрыли крышку над Родригесом.
— Ты садись во внедорожник, я поведу «таурус», — приказал Хукер. — Заберем его на фабрику.
Я подсоединила шланг и провода в «таурусе», запрыгнула в свою машину, Хукер задом вывел «таурус», и мы отчалили.
Глава 11
День клонился к вечеру. Мы притормозили у продуктового магазинчика, и пока Хукер выгуливал Бинза, я делала покупки. От продуктовой лавки мы направились к заброшенной фабрике и, наконец, припарковали обе машины в глубине просторного помещения. Теперь мы стояли позади «тауруса» и гадали, что же, черт возьми, нам делать дальше.
— А как тебе такое, — предложил Хукер. — Вытащим его из багажника и прикуем вон к той трубе. Можем обмотать цепь вокруг его лодыжек и застегнуть. Тогда он сможет передвигаться, но далеко не сбежит.
По мне, так это был вполне сносный план, поэтому я вызвалась держать фонарь, пока Хукер пытался нашарить замок багажника. Подняв крышку, он заглянул внутрь, но Родригес тут же обеими ногами ударил Хукера прямиком в грудь, и тот, отлетев, приземлился на задницу. Родригес пулей вылетел из багажника и задал стрекача. Попытался было проскочить мимо меня, но я с размаху врезала ему по колену фонарем, и бандит свалился, словно мешок с песком.
Хукер, ползая на четвереньках с цепью в руках, пытался обмотать ее вокруг лодыжек Родригеса, но тот — ни дать, ни взять движущаяся мишень — со стоном и проклятиями катался, держась за ногу, по цементному полу. Я бросилась на Родригеса сверху. Головорез сдавленно охнул, но я держала его мертвой хваткой, а Хукер тем временем застегнул на петле висячий замок.
Я скатилась с бандита и посмотрела на Хукера, все еще стоявшего на карачках.
— Ты в порядке?
Хукер рывком поднялся с колен.
— Ага. Если не считать отпечатков ног десятого размера на груди, я просто в шоколаде. Когда в следующий раз стану отпирать багажник с запертым в нем киллером, обязательно отойду назад.
Дождавшись, пока Родригес прекратит изрыгать проклятья и корчиться от боли, мы оттащили его к дальней стене и приковали к трубе. Прислонившись к стене, он вытянул ноги.
— Ты мне гребаное колено сломала, — пробормотал он.
— Обычный синяк, — отозвалась я. — Сломай я его, оно б распухло.
— По-моему, оно и так распухло.
— Уверена, что нет.
— А я говорю, оно, мать твою, распухло! Ты, черт подери, сломала мне колено!
— Эй! — встрял Хукер. — Может, забудем на минуту о колене? Мы здесь, вроде как, вляпались в неприятности, и нужно, чтобы ты ответил на кое-какие вопросы.
— Не стану я ни на что отвечать. Можете хоть яйца мне отрезать, я ни словечка не пророню.
— Отличная мысль, — обратилась я к Хукеру. — Мне прежде никогда не доводилось отрезать кому-то яйца. Должно быть, это весело.
— Грязновато, — отозвался Хукер. — Много крови.
— А давай так: подвесим его вверх тормашками, дождемся, пока вся кровь прильет к голове, а уж
