почтить. Посуды они не моют, а если иногда и моют мясной похлебкой, то снова с мясом выливают в горшок. Горшки, или ложки, или другие сосуды если они вообще моют, то точно так же. У них считается великим грехом, если каким-нибудь образом дано будет погибнуть чему-то из питья или пищи, поэтому они не позволяют бросать собакам кости, если из них прежде не высосать мозг. Платья свои они также не стирают и не дают стирать, особенно в то время, когда начинается гром, до тех пор пока не переменится погода. Кобылье молоко, если оно у них есть, они пьют в огромном количестве, пьют также овечье, коровье и верблюжье молоко. Вина, пива и меду у них нет, если этого им не пришлют и не подарят другие народы. Зимою у них нет даже и кобыльего молока, если они небогаты. Они также варят просо с водою, размельчая его настолько, что могут не есть, а пить. И каждый из них пьет поутру чашу или две, и днем они больше ничего не едят, а вечером каждому дается немного мяса, и они пьют мясную похлебку. Летом же, имея достаточно кобыльего молока, они редко едят мясо, если им случайно не подарят его или они не поймают на охоте какого-нибудь зверя либо птицу.
У них есть закон либо обычай убивать мужчину или женщину, которых они застанут в явном прелюбодеянии; также, если девица с кем-нибудь предастся блуду, они убивают и мужчину, и женщину. Если кто-нибудь будет застигнут на земле их владения в грабеже или явном воровстве, то его убивают без всякого сожаления. Опять-таки, если кто-нибудь открывает их замысел, особенно когда они хотят идти на войну, то ему дается сто ударов по спине таких сильных, насколько может дать их крестьянин большой палкой. Если кто-то из низших классов оскорбляет кого-нибудь, то их старшие не щадят их, а подвергают тяжкому бичеванию. Нет никакого различия между сыном от наложницы и сыном от жены, но отец дает каждому из них что хочет, и если он из рода князей, то сын наложницы является князем, как и сын законной супруги. И если один татарин имеет много жен, то каждая из них сама по себе, имеет свое жилище и свое хозяйство; а муж один день пьет, ест и спит с одной, а другой день с другою. Все-таки одна из них считается старшей среди других, и он бывает с ней чаще, чем с другими. Хотя их так много, они нелегко ссорятся между собою.
Мужчины ничего вовсе не делают, за исключением стрел, а также иногда пекутся о стадах; но они охотятся и упражняются в стрельбе, ибо все они от мала до велика суть хорошие стрелки, и дети их, когда им два или три года от роду, сразу же начинают ездить верхом, и управляют лошадьми, и скачут на них, и им дается лук сообразно их возрасту, и они учатся пускать стрелы, ибо они очень ловки, а также смелы.
Девушки и женщины ездят верхом и ловко скачут на конях, как мужчины. Мы также видели, как они носили колчаны и луки. И как мужчины, так и женщины могут ездить верхом долго и упорно. Стремена у них очень короткие, лошадей они берегут, более того, они чрезвычайно заботятся обо всем своем имуществе. Жены их все делают: одежду из кожи, платья, башмаки, сапоги и другие изделия из кожи, также они правят повозками и чинят их, вьючат верблюдов и во всех своих делах очень проворны и энергичны. Все женщины носят штаны, а некоторые и стреляют, как мужчины.
В 40-х и 50-х годах XIII столетия эти люди обратили свой взор на Запад. Внук Чингисхана Бату в 1240–1241 годах совершал набеги и разграбил большую территорию Восточной Европы, вселив ужас в сердца многих европейцев. К счастью для Запада, Бату по политическим причинам был вынужден вернуться на Дальний Восток – в Каракорум, – прежде чем успел закрепить свои прежние успехи и вторгнуться в Центральную Европу.
В 1245 году папа Иннокентий IV, впечатленный масштабами монгольской угрозы, отправил посла ко двору великого хана, чтобы договориться с ним о безопасности Запада. Папа также надеялся, что монголы созрели для перехода в христианство.
Булла папы Иннокентия IV императору татар
Видя, что не только люди, но и неразумные твари, нет, сами элементы, составляющие мироздание, объединены неким внутренним законом по способу духов небесных, которых Создатель разделил на хоры в прочной стабильности мирного порядка, не без причины вынуждены мы выразить в весьма сильных выражениях наше изумление. Вы, как мы наслышаны, захватили множество стран, принадлежащих и христианам, и другим народам, разоряете и опустошаете их и с неослабевающей яростью продолжаете протягивать свои уничтожающие длани к дальним странам, и, нарушая естественные связи, не щадите ни пол, ни возраст, разя всех без разбора карающим мечом. Поэтому мы, следуя примеру короля мира и желая, чтобы все люди жили в гармонии в страхе Божьем, предостерегаем, просим и заклинаем вас на будущее воздержаться от нападений такого рода, и особенно от гонений на христиан. После стольких тяжких преступлений вам следует умиротвориться, приняв подобающую кару гнева Господня, который вы, несомненно, вызвали такими преступлениями. В вас не должен вселять смелость тот факт, что, когда меч ваш разил других людей, всемогущий Господь до сего времени позволял разным народам склоняться перед вами. Когда-нибудь он воздержится от наказания за гордыню в этом мире, потому что, если люди откажутся смириться по собственной воле, он не только не станет откладывать наказание за грехи в этой жизни, но и отмстит в жизни будущей. По этой причине мы сочли необходимым отправить к вам нашего возлюбленного сына [Джованни дель Плано Карпини] и его спутников, подателей этого письма, людей замечательных своим религиозным духом, добродетельных и обогащенных знанием Священного Писания. Примите их с добром и относитесь с почестями, из почтения к Богу, как будто вы принимаете нас в их лицах. Обходитесь с ними честно в вопросах, которые они будут обсуждать с вами от нашего имени. Когда же вы будете иметь с ними плодотворную дискуссию относительно упомянутых выше дел, особенно тех, что имеют отношение к миру, уведомьте нас через тех самых монахов, что подвигло вас уничтожать другие народы и каковы ваши намерения на будущее. Позаботьтесь, чтобы их путешествие к вам и обратная дорога были безопасными, так чтобы они могли вернуться к нам, когда пожелают.
Великий хан явно не был впечатлен обвинениями папы римского. Все, что получил Иннокентий, – следующий ответ.
Ответ Гуюк-Хана папе Иннокентию IV
Мы, силою вечного неба, хан великого народа.
Наш приказ:
Эта версия послана великому папе, чтобы он ее знал и понял на [мусульманском] языке. Петиция совета, имевшего место в землях императора [для нашей поддержки], была услышана от ваших посланников.
И если он дойдет до вас, тогда ты, который есть великий папа, приходи вместе со своими князьями сам к нашей особе, чтобы служить нам. В то самое время мы откроем вам все приказы Ясы.
Ты также сказал, что если я приму крещение, то это будет хорошо. Мы эту твою просьбу не поняли. Ты также послал мне такие слова: «Я удивлен, что вы взяли всю землю венгров и христиан. Скажи нам, в чем их вина?» И эти твои слова мы тоже не поняли. Вечный Бог убил и уничтожил эти земли и эти народы, они не послушались ни Чингисхана, ни великого кагана, ни приказа Бога. Как и твои слова, они показали себя высокомерными и убили наших послов, которых мы отправили. Как человек может взять и убить по собственной воле, вопреки приказу Бога?
Хотя ты говоришь, что я должен стать дрожащим несторианином-христианином, поклоняться Богу и быть аскетом, каким образом ты знаешь, что Бог отпускает грехи и по своей благости жалует милосердие? Как можешь ты знать, что слова, которые ты произносишь, одобрены Богом? Силою Бога все земли, начиная от тех, где восходит солнце, и кончая теми, где оно заходит, подчинены мне. Без приказа Бога так не могло быть.
Ныне вы должны сказать чистосердечно: «Мы станем вашими подданными, мы будем служить вам». Ты сам во главе королей, все без исключения, придите предложить нам службу и покорность. С этого времени мы будем считать вас покорившимися.
И если вы не последуете приказу Бога и воспротивитесь нашим приказам, то станете моими врагами. Вот что вам следует знать. А если вы поступите иначе, то разве мы знаем, что будет, одному Богу это известно.
В последние дни джумада второго в году года 644-го[334].
Печать
Мы, силой вечного Тенгри[335], хан великого монгольского народа – наш приказ. Если он дойдет до людей, которые подчинятся, пусть они боятся его.
