- Ну... – девушка неопределенно повела рукой. – Когда ты вскочил и начал размахивать ногами, я удивилась и решила уточнить. Значит, ты передо мной… как это?.. выпендриваешься?
Рамзес смахнул со лба нездоровый пот.
- Ты кто, прелестное дитя? – начал он и сразу же понял, что взял неверный тон.
Сталкер привык, что женщины млеют от его самцовости, наработанной многочисленными ходками за Периметр. Ему приелось когда-то любимое занятие – азартная борьба за подругу. Возраст и Зона сменили приоритеты, и теперь Глеб общался исключительно с девушками сильно моложе себя. С которыми проще. Которые не напоминают жену до спазмов в горле. До желания напиться вдрызг и подраться вкровь.
С этой проще не получалось, у этой характер блестел в глазах.
- Меня зовут Инга, - ответила девушка, едва заметно раздувая крылья носа. – Инга Порывай. А ты?
Инга?! Сталкер помнил озеро и бесстрашную пловчиху, а вот лица не помнил. Не смотрел в лицо, если честно. Как пацан, ей-богу.
- Глеб, - представился Рамзес после секундной заминки. – Я не выпендриваюсь. Правило такое - не разогретые мышцы могут подвести.
Не объяснять же, что это физическая потребность где-то на уровне рефлекса.
Инга кивнула.
- Штаты? Европа? – спросил Глеб. - Выговор у тебя нездешний.
- Штаты. Но родилась тут… неподалеку.
Интересно! Глеб поставил галочку против этого пункта в воображаемом списке. Нужно обдумать.
- Спасибо тебе. Это ведь ты меня вытащила?
- Да, - абсолютно без рисовки подтвердила девица. – Ты что-нибудь помнишь?
- Автобус, - неуверенно сказал Глеб.
- Тебя хотела арестовать полиция… то есть милиция. Я дала пятьсот долларов, потому что ты отнял у копа автомат.
- Автомат не помню, - растерялся Глеб, утирая полотенцем лицо. – Но я хотя бы пристрелил вымогателя?
- Нет, но собирался, - девушка вдруг улыбнулась, и улыбка оказалась чудо как хороша. Западал Глеб на девичью улыбку, имел слабость. Никакие прелести не цепляли его, как уголки губ и ямочки на щеках.
- Обычно, они берут триста, - Глеб не мог отвести взгляда. - И велят проваливать с их территории.
- Тебе тоже велели, - девушка стала серьезной, - но ты был… как это?.. не-транс-пор-табелен. Я думала, ты умрешь.
- Я живучий, - Глеб вспомнил завистливые шепотки за спиной.
- Ты сталкер! Говорят, все сталкеры живучие.
Глеб неопределенно повел головой.
- А ты здесь какими судьбами?
Инга протянула визитку.
– Фонд защиты экстремальной природы, эксперт и директор в одном лице.
Она не стала упоминать, что еще состоит в попечительском совете на пару с папенькой, который меньше чем на председателя не соглашался и денег давать не хотел. Других единиц штатное расписание Фонда не предусматривало.
Глеб принял картонный прямоугольник. Легкомысленные виньетки, красивый логотип. В углу длинный телефонный номер, хорошо запоминающийся, и ничего более, ни имен, ни должностей. Таких картонок и Глеб мог наштамповать сколько угодно. С самыми вычурными и бессмысленными названиями.
- Это понятно. Фонд, природа, ага, - осторожно сказал Рамзес. – Но я не об этом спрашивал.
- Хочу сходить в Зону, - пожала плечами Инга. Мол, откровенность за откровенность.
Туристов в Зоне не любили чуть меньше кровососов и чуть больше псевдопсов. А попросту - от всей души ненавидели, как только завшивевший окопник может ненавидеть залетного барчука-корреспондента.
Сидела бы ты дома… залетная! Глеб смотрел немигающим взглядом, чувствуя, как улетучивается симпатия и пробирает злость. На всякий случай уточнил:
- Артефакты можно купить и здесь.
- Мне не нужны артефакты…
Девушка, уловив его настроение, растеряно сморгнула.
- В добрый путь, - пожелал Глеб невыносимо скрипучим голосом и, наконец, отвернулся.
Инга физически почувствовала облегчение. Рамзес вышел из комнаты на негнущихся от бешенства ногах и аккуратно прикрыл за собой дверь.
«Лучше бы грохнул, - подумала Инга. - Павлин!»
- Здравствуйте, мамаша. Это какой населенный пункт будет? – павлин насел на безобидную Анну Павловну, Ленкину маму. – Деревня, спрашиваю, как называется?! Вешки? А день какой сегодня? Суббота уже?! А помыться где можно?
Павлин!
В комнату влетела хозяйкина дочь, мелкотелая серенькая мышка Леночка, поклонница романтических фильмов, удачно оказавшаяся с Ингой в одном автобусе.
- Ин, он синий весь! – Леночкин голос дрожал сладкой обморочной дрожью. – А зенки красные! Я с ним в дверях столкнулась, прям вот так, - она показала. – Господи, а страшный-то! Чего рассказывает?
- Ничего, - скучным голосом ответила Инга. – Дурак какой-то. Ленка, у вас есть... не знаю... бар или клуб. Где мужики собираются.
Леночка немного успокоилась и любопытно засверкала глазками.
- Бар «Харчо» есть. Но я туда не хожу, там только шалавы ошиваются.
- А сталкеры ошиваются?
Леночка поскучнела.
- Не знаю... Нет у нас сталкеров. По телевизору говорили, что уже нет... почти.
Инга успела выяснить за вчерашним чаепитием, что Леночкин папа сгинул в Зоне уже несколько лет как.
- У нас тут по-свойски все, как у родных, - простодушно объяснила Анна Павловна. – Жить-то надо, вот и ходят мужики к забору, собирают камушки, - она показала белый кругляшок. - Давление у меня, а это лучше всяких таблеток.
Простецкое «ходят» у Инги совсем не ассоциировалось с харизматическим «сталкер», но местные, похоже, особой разницы не видели. Интересно, что за «сталкеры» ошиваются в «Харчо»?
- Сталкеры – это кто часто и далеко в Зону ходит, - терпеливо объяснила она. – Хочу тоже сходить.
- Рисковая ты, Инка! Я б со страху померла. Ну, зачем тебе, правда?
На Леночку Инга не сердилась, хотя вообще бабскость и трусость ненавидела.
- А ты хотела бы… - она задумалась, прикидывая какую часть правды сказать, - жить… как это?.. на полную катушку? Чтобы, как говорится, было, что вспомнить. Есть у тебя, что вспомнить?
- Море, - улыбнулась мышка и застеснялась. - Ради моря я готова даже в Зону.
- И я готова. Ради Зоны. У меня все есть, Ленка, а вспомнить нечего, Зоны нет.
- Ну есть у меня Зона, - усмехнулась Леночка. – Вон, за околицей. И что? Думаешь, там счастье закопано?
Глеб объявился вечером, когда по деревенскому обычаю и на боковую пора. Лена с Анной Павловной сидели за чаем на веранде. Горячий напиток со вкусом сладкого варенья и горькой травы Инга пила, только чтобы не обидеть хозяек. Они ей нравились, мама с дочкой, нравились отзывчивостью, неторопливостью, беззлобностью к жизни, каковое качество Ингу поражало до глубины души. Папа с детства учил ее точить когти и при случае рвать свое.
Сталкер шумно топал по дорожке, кашлял, скрипел крыльцом, хлопал дверью. Обозначал себя, чтобы не пугать впечатлительных женщин.
- Есть кто дома? – сунулся он на веранду и улыбнулся в тридцать два зуба. Напрасно улыбнулся,
