Меда рассказывает, что подойдя к двери в канцелярию, он долго стучал, наконец ему открыли, он увидел в комнате около пятидесяти человек: «Я узнал среди них старшего Робеспьера; он сидел в кресле, опершись левым локтём о колено и положив голову на руку. Я подскочил к нему и, приставив острие сабли к его груди, сказал: „Сдавайся, предатель!“. Он поднял голову и ответил мне: „Это ты предатель, и я прикажу расстрелять тебя!“. Услышав эти слова, я схватил левой рукой один из моих пистолетов и, повернувшись вправо, выстрелил в него. Я хотел поразить его в грудь, но пуля попала ему в подбородок и раздробила ему нижнюю челюсть с левой стороны. Он упал со своего кресла».
III
Таков рассказ Меда. Этому отъявленному лгуну, этому шуту, тем не менее, поверили некоторые серьёзные и честные историки, и почти все считают, что Меда и правда попал в Робеспьера. Спешу добавить, что все при этом основываются не только на словах Меда, но также на отчёте медиков, которым было поручено осмотреть Робеспьера, отчёте, в котором видят доказательство того, что это было убийство, а не самоубийство.
Вот этот отчёт, озаглавленный «Отчёт военных медиков о перевязке ран Робеспьера-старшего и его переводе в Консьержери»:
«Мы, нижеподписавшиеся военный врач первого класса республиканской армии и главный хирург гренадеров, служащих Конвенту, будучи вызваны сегодня в пять утра представителями народа, состоящими в Комитете общей безопасности, чтобы перевязать рану злодея Робеспьера-старшего, нашли вышеназванного лежащим на столе в одной из комнат дворца Тюильри. Он был весь в крови, выглядел спокойно и не показывал, что испытывает сильные страдания. Пульс прослушивался слабый и частый. Вымыв раненому лицо, мы увидели прежде всего отёк во всё лицо, особенно заметный слева (со стороны раны); а также повреждение кожи и синяк под глазом с той же стороны. Пуля вошла на уровне рта, в дюйме от угла губ. Поскольку пуля летела наискось, снаружи внутрь, слева направо, сверху вниз, и рана проникала в рот, пуля повредила кожу. соединительные ткани, треугольные мышцы, щёчную мышцу и т. д. Просунув в рот палец, мы обнаружили перелом с осколками в углу нижней челюсти и удалили клыки, первый моляр и несколько осколков кости из этого угла; однако проследить ход раневого канала нам не удалось, и мы не нашли ни выходного отверстия, ни пули. Мы даже считаем, судя по малому размеру раны, что пистолет был заряжен только дробью. В течение всего времени перевязки монстр не отрываясь смотрел на нас, не произнося не слова. Наложив повязку, мы уложили его на тот же стол в полном сознании.
Париж, декади, 10 термидора II года французской Республики, единой и неделимой.
Разумеется, я был не в состоянии оспорить утверждения военного врача первого класса и главного хирурга, но они не показались мне внятными, я решил, что вижу в них противоречия, и, не прислушиваясь к тому, что говорят апологеты Робеспьера, которым хочется, чтобы это было попыткой убийства, и которые пишут, что невозможно выстрелить в себя левой рукой, я представил этот отчёт и вышеприведённые документы на рассмотрение компетентного лица, авторитетного хирурга, доктора Поля Реклю, который любезно согласился написать мне следующий ответ{1}:
«Сударь,
Я прошу извинить меня за долгое молчание, и тем более извинить, что не могу дать Вам точного ответа: показания противоречивы, а судебно-медицинский отчёт ничего не содержит.
„Пуля, — сообщает отчёт, — вошла на уровне рта, в дюйме от угла губ“. Этот „дюйм“ можно отмерить в любом направлении — назад, в сторону щеки, вверх, к верхней губе, вниз, к нижней.
К нижней губе?.. Есть искушение остановиться на этой версии, поскольку далее авторы отчёта сообщают, что рана задела „треугольные мышцы“, мышцы нижней губы. Можно легко представить, как пуля пробила сперва клык, затем первый моляр, а затем угол челюсти. Но что тогда означает направление „сверху вниз и слева направо“, как дословно написано далее?
Пуля, войдя через нижнюю губу и направляясь вниз, едва задела бы нижний край челюсти и в любом случае не задела бы зубы, растущие в верхней её части. А кроме того, челюстная кость расширяется назад и наружу: чтобы пуля могла её раздробить, она должна двигаться как раз наружу. Итак, несмотря на упоминание мышц нижней губы, гипотезу о том, что рана была на уровне нижней губы, придётся отклонить.
Была ли она на уровне верхней губы?.. Но треугольная мышца, которая, как указано в отчёте, задета, есть только у нижней губы. К тому же рана идёт наискось „снаружи внутрь и справа налево“. Но пуля, войдя на уровне верхней губы, должна была бы двигаться справа налево и снаружи внутрь, чтобы повредить в нижней челюсти клык, первый моляр и угол челюстной кости.
Может, наконец, рана была в щеке?.. Но тогда пуля проникла бы в рот за клыком и первым моляром, и непонятно, как она могла двигаться одновременно вперёд, чтобы повредить эти клык и моляр, и назад, чтобы раздробить угол челюсти. Таким образом, самый точный, на первый взгляд, пункт судебно- медицинского отчёта, то есть указание на место, куда вошла пуля, и на траекторию её движения, состоит из сплошных противоречий и вещей невозможных.
Медики, удостоверились в том, что „угол челюсти“ раздроблен, „просунув в рот палец“. При отсутствии огромного открытого перелома и значительных разрывов слизистой и мышц, что не согласуется с „малым размером раны“, на которых настаивают врачи, нельзя достать через рот угла челюсти, который скрыт большой мышцей и находится на расстоянии более трёх сантиметров от десневой борозды, так что можно предположить, что место раздробления и осколки кости были гораздо ближе, чем утверждают врачи.
Их невежество для меня неоспоримо: они „считают, судя по малому размерам раны, что пистолет был заряжен только дробью“. Но тут одно из двух: или выстрел был произведён с близкого расстояния, и заряд, вылетев из ствола плотной массой, оставил бы на лице огромную дыру, или выстрел был произведён издалека, и тогда разлетевшиеся дробинки оставили бы не одно, а несколько отверстий, но были бы неспособны раздробить такую прочную кость, как нижнечелюстная.
Разумеется, из всех документов, что вы мне предоставили, „официальный отчёт“ — самый важный, но он является слишком поверхностным, содержит огромное количество ошибок и далеко не полон, и из него безусловно следует только одно: наличие раны с левой стороны лица и раздробление нижней челюсти.
Что я могу сказать о версии самоубийства? Нам пришлось отвергнуть, как неудовлетворительные и противоречивые, слова из официального отчёта, на которые опираются историки, делающие вывод о попытке убийства, и единственное, что мы смогли подтвердить — рана была с левой стороны лица, нижняя челюсть оказалась раздроблена. Мы не видим ничего невозможного в том, что Робеспьер, который вначале сидел „положив голову на руку, опираясь локтем о колено“, во время своего разговора с Меда взял левой рукой пистолет и приставил его дулом к щеке. Однако представляется, что хотя он и был в смятении, естественнее было бы — это почти машинальное движение — приставить пистолет выше, к виску. А кроме того, судебные медики, как бы ни были они невежественны и небрежны, отметили бы на щеке чёрные крупицы, проникшие в кожу. Такие крупицы были обычным делом в те времена, когда порох был ещё несовершенен, сгорал не полностью и медленно. Итак, по-прежнему считая версию самоубийства возможной, мы находим, что она слабо подтверждается документами, которые Вы мне предоставили.
Не стоит и говорить о том, что если какие-либо детали покажутся Вам неясными, я с огромным удовольствием попытаюсь дополнить их.
Итак, из письма доктора Реклю следует, что медицинский отчёт составлен плохо, что он противоречив, что из него нельзя сделать никаких выводов, но что, тем не менее, гипотеза самоубийства
