2
Ночь была тяжелая. Младенец спал до двух часов, после чего проснулся и кричал до пяти утра. Цеся и Кристина, ужасно взволнованные, до рассвета не сомкнули глаз, теряясь в догадках, что могло послужить причиной этой отчаянной демонстрации. Кристина склонялась к мысли, что ее дочка просто-напросто чертовски голодна. Несмотря на Цесины советы, а также вопреки строжайшим запретам медицины она пыталась доказать, что, если малышка плачет от голода, нужно ее накормить пренебрегая чьими-то дурацкими выдумками насчет ночного перерыва.
Юлия, которая пыталась спать в той же комнате на диване, в три часа утра сдалась.
— Цеся, ведь твоя кровать пропадает зря, — пробормотала она не открывая глаз. — Пожалуй, я туда переберусь, пусть хоть кто-нибудь в этом доме выспится. — И, сунув под мышку свою любимую думку, пошла в большую комнату в надежде урвать хотя бы несколько часов сна на раскладушке, по соседству с Бобиком и его мышкой.
В шесть утра Иренка внезапно утихла и, вероятно для восстановление сил, задремала. Исстрадавшаяся Кристина и едва живая от усталости Цеся немедленно свалились каждая на свой диван и заснули мертвым сном. Через четверть часа у маленькой Иренки наступил новый день. Ее бодрый крик поднял на ноги всех обитателей квартиры, за исключением Бобика, которого в такую рань не могли пробудить никакие силы. Юлия, чертыхаясь сквозь сон, положила себе на голову Бобикину подушку, свою думку и диванный валик, но это не очень-то помогло: пронзительные звуки высокой частоты без труда проникали даже сквозь толстые стены. Оставался единственно разумный выход: встать и позавтракать.
К счастью, было воскресенье, и каждый в душе надеялся еще немного вздремнуть, когда Иренка угомонится. А пока что был сварен кофе, и семейство, дрожа и позевывая, собралось за столом. В эту самую секунду ребенок смолк. Жачек на цыпочках подошел к двери комнаты девочек и заглянул в щелку. Иренка спала. Возле ее кроватки, положив голову на спинку стула, дремала Цеся. Кристина, державшая в одной руке пустую молочную бутылочку, а в другой мокрую пеленку, скаля зубы и тряся рыжей головой, пыталась беззвучно втолковать Жачеку, что ему надлежит удалиться, не производя шума. Сама она сидела на краешке дивана и боялась пошевелиться, чтобы, упаси бог, не заскрипели пружины.
Жачек отошел, стараясь не дышать. Как легкий зефир, он впорхнул в столовую и плюхнулся на свое место за столом.
— Ну что? — спросила мама, у которой даже бессонная ночь не стерла с лица великолепного румянца. Она в непринужденной позе сидела за столом в желтом пончо, испачканном керамической глиной, и грызла соленые палочки.
— Нужно что-то придумать, — сказал отец, широко зевая, и тюкнул ложечкой по яйцу всмятку.
— Это ты насчет чего? Опять яйца… — ворчал дедушка. — Ветчиной и не пахнет, того-этого.
— Из всей нашей семейки люблю одну корейку, — опередил его Бобик, который был в превосходном настроении, поскольку хорошо выспался.
— У этого ребенка нет ни капли уважения к старшим! — взорвался дедушка, который был не в духе, — Даже любимую шутку не даст сказать!
— Я предлагаю обсудить сложившуюся ситуацию, — пояснил свою мысль Жачек.
— Никто не против, — буркнула Юлия.
— Яйца и яйца, того-этого, вперемешку с гречневой кашей. Сколько раз просил не давать мне яиц. И каши.
Тете Весе пришла в голову гениальная идея.
— А Кристинин муж? — сказала она.
— Мне яйца противопоказаны. Впрочем, не знаю, возможно не яйца, а каша. Что-то одно, во всяком случае, вредно, это точно, — недовольно бурчал дедушка.
— Кристинин муж, Кристинин муж! Войтек зарабатывает деньги на содержание семьи, — вступилась за друзей Юлия. — А кстати, — добавила она, — мог бы уже вернуться, стервец.
Бобика заинтересовало новое слово.
— Стервец, — шепнул он в порядке эксперимента.
— В самом деле, Кристине здорово достается, — заметил Жачек.
— И Цесе тоже, — не преминула добавить мама.
— Именно.
— Стервец, — с наслаждением повторил Бобик. — Сопляк. Слюнтяй.
— Я бы все-таки советовала его разыскать, — робко сказала тетя Веся и крепко сжала бескровнье губы. — Можно дать сообщение по радио.
— Во вторник, папа, во вторник, — сказала мама Жак. — Во вторник пойду в мясной и куплю тебе целый круг колбасы.
— Скотина, — все уверенней бормотал Бобик. — Скупердяй. Свинья.
— Слава богу, — сказал дедушка, сменяя гнев на милость. — В моем возрасте не рекомендуется питаться одними яйцами. И кашей. Из всей нашей семейки люблю одну корейку, того-этого.
— Тетя, это тебе попался неудачный экземпляр, — раздраженно сказала Юлия. — Войтек — человек другого поколения. Он любит Кристину и, если б знал, что его ребенок уже появился на свет… Не сомневаюсь, что он скоро вернется.
— Однако до тех пор… мне бы, разумеется, не хотелось прослыть скрягой… — пробормотал Жачек.
— Ты и так уже прослыл, — не упустила случая уколоть его жена.
— Просто я не очень себе представляю, как мы сможем содержать еще двух человек…
— Ой, папа! Не понимаю, почему надо заранее впадать в панику! — вскипела Юлия. — Есть в тебе все-таки что-то мещанское. Интересно, как бы ты себя чувствовал, если б у тебя родился ребенок и ты сидел без гроша в кармане на шее у чужих людей.
— Да уж, наверно, я бы чувствовал себя не в своей тарелке, — признался Жачек.
— Я буду тебе отдавать каждую заработанную копейку! — самоотверженно заявила Юлия.
— Но-но-но! — выступил в роли миротворца дедушка. — Никто не собирается выкидывать эту кроху на улицу! Если не найдется другого выхода, я готов взять на себя содержание этих несчастных жертв юношеского легкомыслия, — изрек он тоном, не терпящим возражений, и откашлялся. — Мне и так платят слишком большую пенсию. Я, правда, собирался, по стариковскому обычаю, откладывать понемножку себе на похороны, но сейчас только рад, что нашлись расходы поважнее. — Увидев, что взоры всех сидящих за столом обращены на него, дедушка смутился. — Где, черт возьми, моя книжка?! — сердито воскликнул oн. — Ходят туда-сюда, мусорят, в доме все вверх дном, того-этого, со мной, естественно, никто не считается. Где книжка, в последний раз спрашиваю!
— А какая? — стали озираться по сторонам домашние.
Дедушка прикусил язык. В его любимой библиотеке Дворца культуры, где он по-прежнему брал книги в алфавитном порядке, в последний раз ему попался Дюма-отец. Заведующая любезно отложила для своего постоянного читателя затрепанную «Королеву Марго», и теперь патриарх семейства Жак самозабвенно поглощал страницу за страницей сего кровавого исторического романа. Он был в восторге и стеснялся в этом признаться даже самому себе.
— А вам-то что? — буркнул он.
— У нас сегодня гости, — как бы невзначай, бросила Юлия.
Она старалась говорить вполголоса, но мама расслышала.
— Что, что? Что ты сказала?
— Юлины друзья, верно, придут, — объяснила тетя Веся, запахивая полы цветастого халата и поднимая брови. — Надо думать, захотят поглядеть на сиротку.
— Какую еще сиротку? Скажешь тоже, тетя!..
— Они всегда ужасно голодные, — озабоченно проговорила мама.
Дедушка фыркнул.
