— Нет! Только троим из них я папа… А об остальных забочусь, пока не вернутся их папа с мамой и не заберут обратно к себе…
Девочка сняла шапку.
— А мои папа с мамой никогда больше не вернутся! Она посмотрела на мишку.
— Теперь мне не надо мишку… Ночью мишке нужно спать! Дай сюда, я его сама уложу…
Дюрица протянул мишку; девочка взяла его на руки и огляделась вокруг:
— А где он привык спать?
Дюрица подвел девочку к окну.
— Положи его сюда, пожалуйста.
— На окно? А он там не замерзнет, на окне?
— По правде говоря, — сказал Дюрица, — обычно он спит не здесь. Здесь он сидел только потому, что ждал тебя. Пока уложи его сюда, на стул, а когда сама захочешь спать, возьмешь его к себе, пусть спит в твоей кроватке…
— А он не упадет со стула?
— Нет… Ты его как следует усади, и пусть сидит. А я пока провожу дядю…
Девочка потрогала бант на мишкиной шее.
— А ему шею не жмет?
Мужчина подал Дюрице руку и вышел. Когда Дюрица вернулся, девочка сидела на стуле, обняв мишку, банта на мишкиной шее уже не было.
— А как мишку зовут?
— Так и зовут — Мика… — ответил Дюрица.
— А моего мишку звали Тюнди… Он был такой славный… А почему этого не назвать тоже Тюнди?
— Потому что он уже получил имя, когда был маленький. Если мы дадим ему новое имя, он не поймет… А тебя как зовут?
Он подошел и снял с ее шеи шарфик.
— Тогда пусть остается Мики… Положи его на стол, пока я сниму пальто! — попросила девочка.
Когда она расстегивала пальтишко, взгляд ее упал на плиту.
— Ты умеешь стряпать?
— Да…
— И я тоже умею… Своему Тюнди я всегда сама варила. А что ты варишь?
— Картошку варю… Давай сюда твое пальтишко… Он повесил пальто на дверь.
— Так как тебя зовут?
— Ани…
— Ну вот, Ани, теперь уж и правда пора уложить Мики спать…
— А ты не отнесешь его в комнату?
— Нет. Вот тебя отнесу, когда спать захочешь!
Он подсел к столу на соседний стул.
— Ну-ка, иди ко мне…
Девочка подняла мишке лапу:
— А ты взаправду хороший дядя?
— Да.
Она посмотрела на него:
— По-правдышнему говоришь?
— По-правдашнему! Ну, иди же ко мне…
Девочка слезла со стула и подошла, прижимая к себе мишку. Дюрица взял ее на руки.
— Все тут будут очень тебя любить!
— А ты не обманываешь?
— Как ты можешь такое говорить? Хорошие дяди никого не обманывают…
Девочка уложила мишку на стол и накрыла краем скатерти.
— Мой папа тоже был хороший, а обманул меня…
— Разве можно так говорить? Папы и мамы никогда не обманывают детей. И твой папа, конечно же, тебя не обманывал…
Девочка поправила на мишке скатерть.
— А вот и нет!.. Обманул! Всегда говорил, что очень меня любит, только для того и живет на свете, чтобы беречь меня. Говорил, что всегда будет со мной, всегда-всегда, пока я не вырасту большая, и всегда будет мне помогать, заботиться обо мне, а еще говорил, что никогда меня не оставит. И мама говорила, а теперь и ее со мной нет…
— Твои мама и папа, — сказал Дюрица, — доверили тебя мне, чтобы я о тебе заботился, пока они не вернутся. А до тех пор я буду тебе во всем помогать. Мы будем учиться, как и остальные дети. Здесь у каждого малыша есть книжки и тетрадки. Ты тоже получишь от меня карандаш, ластик, пенал, выучишься писать и читать. Я думаю, ты будешь очень хорошей ученицей…
Девочка зажмурилась и спросила:
— А сколько человеку нужно расти, чтоб его можно было убить?
Дюрица повернул малышку к себе лицом:
— Как можно задавать такой глупый вопрос?
— Сколько мне еще расти, чтоб меня тоже можно было убить?
— Ани, ты задаешь мне очень глупый вопрос!
— Почему глупый? Разве не всякого убивают, кто вырос? А может, только тех, у кого нет ружья?
Дюрица взял детское личико в ладони:
— Послушай, Ани!..
— Я не хочу, чтобы меня тоже убили. Моего мишку ведь тоже убили, а он был такой хороший, никогда никого не обижал! А почему мой папа сказал, что всегда будет со мной, а потом взял и обманул?
— Твой папа тебя не обманул! И мама тоже не обманула…
— Тогда почему же их нет со мной?
— Теперь с тобой я, и я буду о тебе заботиться. Тебе будет здесь очень хорошо, вот увидишь. Ты будешь играть в разные игры, и у тебя будет много маленьких друзей и подружек. Ты умеешь шить куклам платье?
— Да! Только у меня больше нет куклы… Нет папы, нет мамы, и мишки нет, и куклы нет… А чем людей убивают?
— Вот увидишь, какую красивую куклу я тебе подарю! И раз ты умеешь шить, то сама сошьешь ей платьице, Ева даст тебе иголку, нитку и будет помогать…
— Кто это — Ева? Мою подружку тоже звали Евой, ее у меня тоже нет… А в людей так же стреляют, как охотники в зверей, — из ружья?
— Ева уже большая девочка, — сказал Дюрица, принимаясь расшнуровывать на ней ботинки. — А мы пока что будем раздеваться, хорошо? Она уже совсем большая девочка. И о ней теперь тоже я забочусь… Но она уже такая большая, что будет тебе во многом помогать. Такие красивые платья умеет шить, вот мы вдвоем и будем учить тебя читать и писать? Правда, здорово?
— А я уже умею свое имя писать. Папа научил меня, как надо его писать…
— Вот и прекрасно! Я знал, что ты очень умная и способная девочка… Поэтому-то и хотел тебя кое о чем попросить. Хорошо? Это очень просто… — Он понизил голос и продолжал: — С этой минуты попробуй говорить так же, как и я. Так же тихо, ладно? И все время разговаривай тихо, негромко. Хорошо?
Девочка пожала плечами:
— А мне не нравится говорить тихо! Мне все всегда говорят, чтоб я тихо говорила, тихим голосом… А я хочу говорить так, чтоб всякий мог понять, что я сказала. Вот так… таким громким голосом!
Дюрица бросил взгляд на окно:
— А если бы я тебя очень попросил?
Девочка перешла на шепот, подражая Дюрице:
— …тогда никто… не… поймет… что… я… говорю.
— Как не поймет! Смотри, я же понял. Все остальные дети тоже тихо разговаривают и всегда друг
