— Я пала быстро и глубоко, — призналась Кэти. — Давай, скажи, что ты меня предупреждала.
— Тебе станет легче от этого?
Кэти вздохнула и откинулась на спинку дивана:
— Вероятно, нет.
— Ох, девочка моя! — Мать обняла Кэти и прижала к себе.
— Надо было мне тебя послушаться.
— Теперь я, по крайней мере, знаю, почему ты целую неделю сама не своя. — Она помолчала, потом спросила: — Он соблазнил тебя?
— Он вел себя как истинный джентльмен, — возразила Кэти. — Это все я. Не знаю, о чем я думала. Скорее всего, вообще не думала.
— Все станет проще, когда ребенок родится. Ты не должна будешь с ним видеться, если не захочешь.
Теперь, когда мама узнала об их связи, скрывать все остальное было невозможно.
— На самом деле я могу оказаться привязанной к нему лет на девятнадцать.
— То есть?
— Есть очень большая вероятность того, что ребенок, которого я ношу, — мой.
Она ждала взрыва негодования, но, вместо этого, мать только крепче прижала ее к себе:
— Ой, Кэти, почему же ты ничего не сказала?
— Я боялась, вы рассердитесь. И мне было страшно стыдно, что я все так запутала.
— А что Адам?
— Он был великолепен. Правда, он разбил мне сердце, но это не его вина. Вы с отцом не очень расположены к нему, но он не такой, как вы думаете. Бекка говорила нам неправду, мама.
— Кэти…
— Я знаю, что ты не хочешь в это верить. Я тоже не хотела. Но Адам кое-что рассказал мне, а у него нет причин лгать.
— Мне не так трудно в это поверить, — сказала грустно мать.
— Мы не станем говорить папе о ребенке, мама, как ты думаешь? — спросила Кэти.
— У нас с отцом нет друг от друга секретов.
— Он придет в ярость. Захочет убить Адама.
— Не думай о нем плохо. Сначала он, возможно, расстроится, но потом поймет. Я думаю, ему будет легче примириться с ситуацией, если он узнает о ней от меня.
Кэти испытала такое облегчение, что чуть не расплакалась:
— Когда ты ему скажешь?
— Вечером, когда мы пойдем спать. Тогда у него будет целая ночь на размышления.
Кэти крепко обняла мать:
— Спасибо. За то, что ты все понимаешь. Я боялась, ты разочаруешься во мне.
— Родная моя, ты всегда была лучшей дочерью в мире. Я никогда не разочаруюсь в тебе.
Кэти положила голову на плечо матери и вдохнула запах ее духов. Успокоительно знакомый запах.
— А Адам знает о твоих чувствах?
— Зачем ему знать? Даже если бы он испытывал то же самое, все равно ничего бы не вышло. Мы слишком разные.
— В каком смысле?
— Он богат и утончен, а я — нет.
— Значит, ты считаешь, он лучше тебя?
— Не лучше. Просто ему нужно от жизни одно, а мне — другое. Не говоря уже о том, что он в Эль- Пасо, а я счастлива там, где я есть. — Она подняла глаза и посмотрела на мать. — Разве не ты говорила мне, что он не такой, как мы?
— Говорила. — Миссис Хантли погладила дочь по щеке. — Просто мне не нравится, когда моя девочка несчастлива. Адам, наверное, неординарный человек, раз ты его полюбила.
— Знаешь, это тупик: Адам заявил, что больше никогда не женится. А если бы он вдруг захотел на мне жениться, мне бы постоянно казалось, что я состязаюсь с Ребеккой. Не думаю, что Бекка понимала, как ей повезло.
— Вероятно, нет. Твоя сестра многое принимала как само собой разумеющееся.
Кэти сидела, прижавшись к матери. И ей вдруг захотелось опять стать маленькой. Тогда все было гораздо проще, и жизнь действительно имела смысл.
— Тебе, наверное, стоит позвонить Адаму, — осторожно посоветовала мать.
Да, пожалуй, надо извиниться за «пятиминутку». Конечно, ему не понравилось, что мать его ребенка, возможно, спит с кем попало.
Адам не виноват, что она влюбилась в него. И нечестно срывать на нем обиду.
— Я позвоню прямо сейчас.
Мать еще раз крепко сжала ее в объятиях и ушла из гостиной. Кэти думала, что Адам будет изрыгать пламя, но его голос, когда он ответил, звучал жалобно.
— Ты в порядке? — спросил он.
— В порядке.
— Я должен перед тобой извиниться. Я привык все держать под контролем, привык распоряжаться. А ты так далеко… Я чувствую себя… ну, беспомощным, что ли.
Ему явно было нелегко в этом признаться.
— Я тоже извиняюсь. Эта фраза про Вилли… Я зря так сказала. Конечно, ты имеешь полное право интересоваться. Так вот, я не сплю ни с ним, ни с кем другим.
— Ты, конечно, не надумала переехать ко мне до рождения ребенка?
Боже праведный! Это был бы сплошной кошмар.
— Я не могу, Адам.
— Это я так, на всякий случай.
— Кстати, я не чувствовала себя плохо. Мама услышала, как я говорила, что мы с тобой спали, и ждала объяснений.
— Что ты ей сказала?
— Правду.
— Я предполагал, что ты дождешься, когда мы узнаем точно.
— Я собиралась, но в данной ситуации молчать было невозможно. И просто удивительно, как хорошо мама это приняла.
— А твой отец?
— Она сама поговорит с ним сегодня вечером. Он может отреагировать не так спокойно.
— Он не держит в доме ружье?
Кэти улыбнулась:
— Он ни в кого не целился с тех пор, как застал меня за сараем с одним работником. Мы целовались. Мне тогда было шестнадцать лет.
— Ты шутишь?
— Нет. Он действительно выстрелил в того парня. Напугал его до полусмерти.
— Значит, мне придется следить, что делается у меня за спиной.
— Нет. Если папа решит стрелять в тебя, он будет целиться в грудь. Или в живот — если захочет, чтобы ты помучился.
— Вот теперь ты шутишь, — заметил Адам, но чувствовалось, что он немного нервничает.
— Да, теперь я шучу.
— Значит, ты хорошо себя чувствуешь?
— Великолепно.
Они углубились в обсуждение ее беременности. Он рассказал об альтернативном методе анализа ДНК, и они договорились, что поднимут этот вопрос, когда в следующий раз пойдут к врачу. Они проговорили целый час. Потом, уже лежа в постели, Кэти вспоминала каждое слово. Как ей хотелось, чтобы все было
